ИСТОРИЯ ГАЗЕТЫ «ОЧАГ»: ЭТНОПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ДРАМА

I

Несколько слов о том, как я стал редактором газеты «Очаг».

В Самаре я живу с 1985 года. Вплоть до 2004 года никаких контактов с азербайджанцами, проживающими тут, у меня не было. Я работал на заводе, жил в рабочем общежитии на улице Чернореченская, это совсем недалеко от ЦУМ «Самара» и Крытого (теперь «Губернский») рынка. В перестроечные годы в этих местах как раз стали концентрироваться мои соотечественники – мошенники всех мастей, торговцы паленой водкой, лохотронщики и прочие. Самыми отвратительными из них были менялы, которые занимались «ломкой» денег у доверчивых граждан. Рожи некоторых из них по сей день не могу забыть. Я их два раза в день неминуемо наблюдал – утром, когда уезжал на работу, и вечером, когда возвращался…

Осенью 1993 года я сменил работу, а весной 1994 года – место жительство. Соотечественников перестал видеть совершенно. И совсем без них не скучал. Скучал только по своим, по матери, по другим родным и близким, которые тогда были живы…Только вот когда случайно встречал темноволосых, черноглазых детей, возможно, не обязательно азербайджанцев, сильно начинал тосковать по своим племянникам и племянницам, которые тогда тоже были маленькие и хорошие…

Я работал в областной библиотеке, печатался в местных газетах. Конкретно в 2004 году – в «Самарских известиях», в которых я имел постоянную пятничную рубрику. У меня не было намерений и желаний стать русским автором, мне казалось, что там, в Азербайджане моего пера не хватает…

Примерно об этом я в феврале 2004 говорил своему заводскому товарищу Саше Лукомскому, находясь у него в гостях. И к моему удивлению, едва ли не на следующий день ко мне на работу явился молодой азербайджанец, представившись как «руководитель азербайджанской организации Ширван Керимов», объяснил, что недавно созданная организация намеревается издать собственную газету, им нужен журналист, владеющий двумя языками, а про меня узнали через знакомых местных журналистов…

II

Я объяснил гостю, что как газета делается, я не знаю, я пишу тексты, ношу их в редакции и они там их печатают, поэтому вряд ли могу руководить газетой, даже маленькой. Ш. Керимов сказал, что есть в Доме дружбы газетчики, первое время они помогут. Я сказал, что попробуем сделать один номер, если получится, продолжим…

Так я стал редактором еще не существующей газеты. Но если быть точным, настоящим редактором я никогда не был, потому что меня официально не оформили. С 2005 года я уволился из библиотеки и стал безработным. В течение двенадцати лет, пока выходила газета, Ширвана Керимову несколько раз, один раз даже на собрании, доброжелатели просили, чтобы меня оформил официально, с трудовой книжкой, так как пенсионный возраст не за горами. Каждый раз г-н Керимов с неубедительными предлогами отказывался. Конечно, я прекрасно понимал, что при своем чрезмерным тщеславии и самолюбии он просто не хочет, чтобы в организации был второй человек со официальным статусом. Я тогда меньше всего о будущей пенсии думал. Мне не удобно было в разных местах, например, при посещении библиотеки, при получении полиса и т.д. представляться «безработным». Мне бывало просто стыдно, но никогда и нигде не называл себя «редактором» газеты, хотя давно был членом союза журналистов РФ… В ноябре 2013 года мне исполнилось 60 лет. Мне назначили пенсию в размере 5 тысяч 800 рублей, что удивительным образом оказалось даже на полсотни рублей ниже минимальной…Так господин Керимов обеспечил мою старость. Конечно, говорить о денежных делах не очень достойное занятие. Но кроме достойных занятий есть обстоятельства, одно из которых состоит в том, что в жизни деньги просто необходимы…

26 февраля 2004 года я впервые побывал в Доме дружбы народов. Было намечено собрание организации по случаю годовщины ходжалинской трагедии…

III

26 февраля 2004 года ближе к вечеру Ширван Керимов подвез меня на своей «Ладе» в Дом дружбы народов. Поднялись на третий этаж, где в то время находился офис ЛАСО. До начала собрания еще оставалось время, те, кто уже пришел, стояли в коридоре вдоль окон. Как тогда мне показалось, все они были в выходных нарядах. Особенно меня поразили дорогие зимние ботинки большинства из них. И насколько помню, они все с недоумением смотрели на меня, моя борода, моя не совсем зимняя шапка из кожзаменителя, особенно мой тулуп, который до меня в течение не менее тридцати лет носил другой человек, скорее всего на рыбалку или на охоту, судя по их укоризненным взглядам, их шокировали…

Когда мы все зашли в офис, Ширван Керимов представил меня к собравшимся, сказав обо мне несколько лестных слов. Они двусмысленно качали головами. Это были главным образом арендаторы из овощной базы, вполне состоятельные люди, и в таких тулупах, в каком я им явился, до этого они могли видеть не журналистов, а подсобных рабочих…

Были исключительно мужчины. Вообще-то по идее на траурные мероприятия должны собираться женщины, а мужчины заниматься делом, например, воевать…

Возможно, забегая вперед, скажу, что мероприятия, как годовщины Ходжалы или Черного января, давно стали профанацией. Никому от них никакой пользы нет, такие скорбные даты в России и в других странах используются созданные в корыстных, карьерных целях организациями, чтобы заявить о себе. И настолько забываются, что траурное мероприятие оформляется как праздничное. Я уже выкладывал в нашем блоге фотографии с нижегородской, кажется, организации. Дорогой ресторан, за богато накрытыми столами сидят празднично одетые мужчины … и якобы скорбят о жертвах ходжалинской трагедии…

Я, конечно, в принципе не против проведения поминальных мероприятий. Но что должно быть в них? Прежде всего честный, искренний, конструктивный разговор. Каждый должен прежде всего спросить себя: где я был в феврале 1992 года? Где я был в январе 1990 года? Почему никто из высокопоставленных членов правительства образца февраля 1992 года, не понес наказание, а наоборот, позднее получили повышение. Тогдашний вице-премьер Артур Расизаде поднялся еще выше, до сих пор возглавляет правительство страны…

Вот вы говорите, что виновата Россия. Извините, что вы тогда здесь делаете? Почему не собираете манатки и не уезжаете на родину? Почему хотя бы не пикетировать правительственные здания в Москве?

И если Азербайджан действительно, как утверждает его руководство, самое мощное государство в регионе, почему не может ответить на агрессию?

Это вопросы… Теперь о поступках. Если диаспорские организации искренне переживают за эту национальную трагедию, почему никакой материальной помощи от них нет выжившим жертвам? Опять забегаю вперед: лет примерно пять или шесть назад состоялось очередное собрание. Как всегда, в начале был показан документальный фильм. Там был эпизод с женщиной без обеих ног. Ей было двенадцать лет, когда армяне штурмовали Ходжалы. Она с матерью и еще несколькими родственницами бежала по лесу. Они сутки или больше шли по снегу босиком. Мать умерла у нее на глазах. Умирали и другие. Ее спасли. Но ноги были обморожены, их пришлось ампутировать. К моменту съемок прошло пятнадцать лет. Она живет в окраине Баку на пятом этаже. Дом без лифта. Она без ног и у нее масса болезней, лишний вес, видимо, из-за пережитого и из-за постоянно принимаемых медикаментов. Из квартиры практически не выходит. А как ей выходить…

После показа я выступил и сказал, что эта женщина должна была стать символом общенародной трагедии, ее должны были носить на руках. А ей даже не дают комнату на первом этаже или жилье в доме с лифтом. При таком существовании она ежедневно испытывает те же мучения, которые испытывала, когда спасала от армян бегством и перед глазами одни за другими умирали близкие…

Вскочив со своего почетного места, бывший милиционер, уроженец Алята Шахбала Дамиров назвал меня пособником армян и врагом народа…

Какой тут конструктивный разговор? Все подобные мероприятия по всей России и не только по России – одна демагогия и риторика. Они требуют признания геноцида… Ну, признали. Что дальше? Потом по этому поводу будете собираться и праздничные торты кушать?

Думаете, кто-нибудь из самарских азербайджанцев, например, тот же Дамиров, отослал хоть рубль этой безногой жертве Ходжалы?..

А тогда, 26 февраля 2004 года, я не помню, что точно говорили. Наверно, то же самое, что и через год, через пять лет, через десять лет… Самые последние годы я перестал эти мероприятия посещать…

IV

Обсуждение с Ширваном Керимовым содержания первого номера и общей концепции газеты было недолгим: все должно быть свежее, то есть никаких перепечаток и заимствований из Интернета, все должно быть местное, самарское и о самарских азербайджанцах. Ширван Керимов предложил сделать одно исключение, то есть в каждом номере опубликовать «новости Азербайджана», например, о поездках и встречах Ильхама Алиева. Я на это возразил, сказав, что новость в ежемесячной газете уже не новость. Что касается Ильхама Алиева, освещением его деятельности никого не удивим и никому ничего нового не сообщим, за то нас кто-то открыто, кто-то в душе справедливо будут считать подхалимами, причем мелкими и жалкими… Ширван Керимов в то время к Ильхаму Алиеву с любовью, связывал с ним большие и светлые надежды и от своей идеи отказываться не хотел, но в конце концов отступил, так как в ином случае от работы над газетой отказывался я…

Я понимаю уважение и любовь к своему президенту американца, который командует войсками в Ираке, возглавляет крупный бизнес в азиатской стране и т.д. Мне не понятна любовь, например, узбека к покойному уже Исламу Каримову, при котором сначала его папа стал гастарбайтером, потом он сам. Я помню последние выборы Бакиева, который он выиграл, набрав 90 процентов голосов и через пару месяцев был свергнут. Сразу после киргизских выборов в самарском Белом доме было совещание. Руководители киргизской организации попросили слово, поблагодарив самарское руководство за организацию выборов здесь, где почти сто процентов киргизов проголосовали за Бакиева. Повторяю: через пару месяцев киргизы в Киргизии подняли мятеж и изгнали Бакиева. Как можно уважать этих людей? Почему у большинства представителей диаспор из постсоветских стран такая уродливая лояльность к действующему режиму, такая лакейская беспринципность?

За годы работы с газетой «Очаг» меня постоянно обвиняли в том, что я позволяю себе критику в адрес Азербайджанского руководства. Я всегда отвечал примерно в таком духе: если с руководством Азербайджана все в порядке, если в Азербайджане все так хорошо, как утверждает его руководство, почему бросили эту прекрасную солнечную страну, всеми правдами и не правдами пресекли границу, приехали в страну, где солнце – по большим праздникам и где нас, мягко говоря, местное население не сильно любит?

К этому вопросу, думаю, я еще вернусь. С Алиевым проблему решили. Также решили, что в каждом номере будет интервью с одним из самарских азербайджанцев, добившихся определенных успехов или имеющих отношение к созданию организации. Для первого номера Ширван Керимов предложил кандидатуру адвоката Шахбалы Дамирова, который к тому же был председателем совета старейшин ЛАСО. Он руководил адвокатской коллегией, куда входил и сам Ширван Керимов.

Через несколько дней я встретился с Ш. Дамировым в его офисе на Авроре, куда меня привез на своей «Ладе» Ш. Керимов. Уроженцев Алята, практически с моим земляком, я поговорил примерно два часа и мы расстались…

Ширван Керимов любить утверждать, что «Хейрулла муаллим всегда был свободен в своей работе». Это лишь отчасти правда или не совсем правда. Свободным был я тогда, когда писал для самарских газет – темы выбирал сам, никто мне ничего не то не навязывал, даже не подсказывал. А тут какая свобода? Я знал, за какую работу взялся. С Ш. Дамировым достаточно было пяти минут разговора, чтобы понять, что за человек. Это был бывший милиционер, но казалось, что у него в кармане есть складная дубинка и он готовить дать по башке ею любому, кто говорит правду, кто отстаивает человеческое достоинство, кто критично настроен против власти… Такие люди в моем описании становились демократичными, солидными, думающими… В каждом номере текстов было примерно на 40 тысяч знаков. Свободен я был в основном в фельетонах на 3 тысячи знаков. И теперь сами посчитайте, насколько я был свободен…

V

О том, как вообще делалась газета, нужен отдельный разговор. Я работал в библиотеке, на встречи с людьми, на мероприятия мог поехать или после работы, или в выходные. Ни своего телефона, ни своего компьютера у меня не было. Первое время тексты набирал на пишущей машинки (шел 2004 год!), листы забирал у меня Ширван Керимов и доставлял в Дом дружбы, где находилась наша верстальщица. Как-то компьютерный инженер библиотеки, заметив, как я мучаюсь с пишущей машинкой, сделал мне компьютер, который не так сильно отличался от машинки. Он имел допотопную офисную программу, которая называлась «Лексикон». Компьютер страдал ярко выраженным слабоумием, нередко бывало, что статья, которую в течение дня с огромным трудом набирал, бесследно исчезал и приходилось все начинать заново. Компьютерный инженер потом к нему присобачил давно вышедший из употребления принтер, который, когда включался, производил такой шум, словно работала пилорама. Один лист формата А 4 он печатал едва ли не за полчаса, производя душераздирающие возгласы, видимо, на корейский лад, так как принтер был корейский, можно полагать, изобретенный еще до разделения полуострова. У него было неистребимое обыкновение жевать бумагу, при этом это варварство останавливать было крайне затруднительно. Потом приходилось мелкие куски казенной бумаги извлекать из разных частей корейского чуда. Во время печатания у меня все время руки по локоть были в… порошке. Да, не в крови. Но эта допотопная техника питалась моей кровью, моими нервами… Ширван Керимов время от времени заглядывал ко мне и не раз становился свидетелем этого технологического беспредела. Ноутбук мне купили почти через четыре года, на грант, полученный организацией! Я не обижаюсь на Ширвана Керимова, за двенадцать лет общения он много хорошего для меня сделал. Но до сих пор недоумеваю: тогда в организации были состоятельные люди, Ш. Керимов сам тоже не бедствовал. Тем не менее они спокойно взирали на это безобразие… А обещаний мне за все эти годы было сколько! Мне один строитель даже квартиру обещал. «Муаллим, вы достойны!» — говорил он в ответ на мои возражения. До сих пор помню эту сцену. Тогда мы поздно вечером купались под Ладьей. Тот строитель плывет рядом и время от времени выплевывая воду, мне обещает квартиру… Не совсем даром, конечно. Он продает мою коммунальную комнату, мне дает отдельную квартиру…

Было темно…

Без Ширвана Керимова, конечно, никакой газеты не было бы. Его заслуженно можно назвать издателем газеты «Очаг».

Газета вышла в середине марта, точную дату не помню. Представлена она была, если не ошибаюсь, 18 марта 2004 года в кафе «Чердачок», где «Лига азербайджанцев Самарской области» отмечала Новруз. Выступил Ширван Керимов, что-то сказал про газету, первый тираж которой был тут же роздан собравшимся.

Выступил и я и нес какую-то чушь о том, что название «Очаг» потому, что азербайджанцы должны возвращаться к родным очагам, мол, у азербайджанцев должен быть свой собственный «сионизм»… Одним словом, сплошная чепуха… Могли подумать, что я пьян. Хотя я не только не пил, даже не ел…

Вышел еще три номера и выпуск «Очага» прекратился…

VI

С марта по июнь 2004 года мы выпустили четыре номера «Очага». 5-й номер датирован январем 2005 года. После четвертого номера я отказался делать газету.

В начале лета Ширван Керимов, который время от времени заезжал ко мне в библиотеку, сказал, что в Москве будет, если я точно помню, съезд Конгресса (ВАК), приглашен он и еще два человека. Он решил брать с собой Фархада Мамедова, ныне покойного, и меня. Я сразу отказался от предложения. Официальные мероприятия я не люблю, никакого желания побывать в Москве у меня не было. Когда Ширван стал сильно настаивать, я прибегнул к последнему аргументу, сказав, что мне не в чем ехать, у меня нет даже приличного костюма. «Костюм купим», — сказал Ширван Керимов. Я сказал, никаких костюмов ни от кого не возьму и ехать в Москву просто не хочу. Потом он приезжал еще и не раз звонил. Наконец я не устоял перед его настойчивостью и сказал, что ехать согласен. И в библиотеке нашелся человек, готовый одолжить мне деньги на новый костюм. Но Ширван Керимов больше не появлялся и не звонил. Прошло время. Прошло и время съезда… Ширвана Керимова я увидел только после его возвращения из Москвы. И ничего ему не сказал. Но когда он захотел обсудить со мной очередной номер газеты, я сказал, что я больше не хочу заниматься газетой. Он был удивлен и всячески пытался узнать причину моего решения. Я не хотел объясняться и говорил, что просто не хочу и все…

Я немало лет близко общался с Ширваном Керимовым, бывал у него дома – до 2008 года, бывал в гостях у его родителей в Баку, о которых сразу хочется сказать несколько слов. Мурват киши, ныне покойный, и Шафига ханым, к счастью, здравствующая, пережившие изгнание из родного дома, из родных мест, пережившие вслед за этим внезапную смерть молодой дочери, удивительным образом сохранили человеческое достоинство, которое проявлялось и в том, что с посетившим их дом гостем они готовы были делиться всем, только не личным горем, которое они несли смиренно…

В Ширване Керимове много есть от родителей, имею в виду много хорошего. То есть, в Ш. Керимове есть масса достоинств. И масса таких качеств противоположного свойства. Я был значительно старше его, по возрасту он мог бы быть одним их моих учеников. И мне достаточно было одной недели общения, чтобы составить о нем мнение. Если бы не газета, если бы не организация, и общение у нас длилось не больше одной недели.

У меня нет никаких сомнений, что с первого дня нашего знакомства он ко мне относился с определенным уважением. Сам будучи человеком образованным, он ценил меня как грамотного литератора и журналиста. Но, не будучи барчонком, но с некоторого времени в силу финансового достатка позволяющий себе барский образ жизни, он и отношение со мной хотел построить как отношение барина к домашнему учителю, гувернеру. Конечно, никакого утонченного аристократизма в нем не было. В библиотеке у меня была своя рабочая комната. Своих редких посетителей всегда угощал чаем, от которого никто не отказывался. Категорически отказывался пить у меня чай только Ширван Керимов, ему трудно было скрывать свою брезгливость, хотя у меня все было в меру чисто. С этой напускной «аристократичностью» никак не гармонировала его дружба с владельцем кафе на Набережной Мустаджабом, которому закусочная досталась от умершего брата и который до этого торговал на рынке и грамотно читать и писать не мог… Кстати, в том кафе, где позднее тоже стал бывать с Ширваном Керимовым, далеко не все было стерильно чисто. В двух крохотных туалетных кабинках, почти всегда на полу валялись грязные салфетки, тампоны – полового разделения не было, вода была скудная, унитазы смывались плохо… Зато у хозяина был «Лексус», квартиры в центре города, и деньги как грязь… Равными себе и даже выше себя Ширван Керимов всегда считал таких и к таким тянулся. И это обстоятельство, к сожалению, стало одной из главных причин, что он остановился в интеллектуальном росте…

VII

Тут следует сказать несколько слов о Всероссийском азербайджанском Конгрессе, который больше известен по аббревиатуре – ВАК.

С самого начала, когда я стал делать газету «Очаг» и посещать собрания ЛАСО, я высказывался против любого вхождения самарской организации куда бы то ни было. Желание Баку взять под контроль все диаспорские организации в России понятно. Но почему это желание должно быть обоюдным? Всем понятно было, что ВАК на самом деле никакая не общественная организация, это некое параллельное посольство, созданное для контроля над региональными общественными организациями. И все штатные сотрудники ВАК назначались из Баку, некоторые из них даже не были гражданами РФ и их нахождение в российской общественной организации являлось прямым нарушением российского же законодательства.

То, что многие, если не все региональные организации с большим удовольствием вступали в федеральные организации – их было две: ВАК и Азеррос – было прямым доказательством того, что руководители этих организаций преследуют корыстные цели, они добровольно идут на подчинение Москве в надежде на какие-то преференции от официальных властей в Азербайджане. Оказавшись в длинном списке членов Правления или хотя бы ревизионной комиссии, на долю секунды промелькнувшись на одном из азербайджанских каналов, диаспорские руководители создавали для себя иммунитет, который необходим каждому азербайджанцу-гражданину зарубежной страны, имеющему какие-то бизнес-интересы на своей исторической родине. С федеральной организацией вступали в близкие отношения и те, у кого в биографии были темные стороны – кто-то был дезертиром, кто перед переездом в России совершил тяжкое преступление… Членство в Конгрессе выводило их из темного прошлого в светлое будущее…Тут долго можно копаться и еще массу причин обнаружить. Ясно одно: ВАК не был общественной организацией. Конгресс был кормушкой для назначенных из Баку функционеров, а денег тогда, в нулевые годы, в Конгрессе было немерено, так как в его правление входили практические все богатые российские азербайджанцы, в том числе Вагит Алекперов…

Ширван Керимов однажды сообщил, что ЛАСО стало ассоциированным членом ВАК. Это было его единоличное решение. Он убеждал всех, что «так надо». Нам это точно не надо было… Ассоциированность выражалась только в одном: ежемесячно Лига перечисляла в качестве членского взноса три тысячи рублей. Я время от времени выражал свое возмущение по этому поводу, но не сильно – деньги были не мои. Но это было безумием – организация, которая на свои скромные нужды с трудом собирает средства, перечисляет деньги жирным котам в Москве…

Я так категорично высказываюсь против Конгресса в том числе потому, что однажды, возможно, в 2005 году имел возможность трех его руководителей понаблюдать с близкого расстояния. Они приезжали в Самару, кажется, для участия на мероприятии, посвященном Дню республики. Это были привыкшие к сытной жизни, к халяве люди, пренебрегающие элементарными правилами приличия, не стесняющиеся за счет услужливых хозяев заказывать баню с проститутками, пьянствовать до третьих петухов, дрыхать до полудня, потом, сытно пообедав, явиться на важное мероприятие, выходить на сцену, и под знаменем Республики нести чушь о скорейшем освобождении Карабаха…

Надеюсь, российский Верховный Суд, самый справедливый суд в мире, навсегда закрыл ВАК, это гнездо халявщины и разврата…

 

Vİİİ

Национально-культурные организации имеют устав, их деятельность регулирует российской законодательство, а деятельность эта должна замыкаться на одной сфере – сохранение и пропаганда национальной культуры, родного языка. К сожалению, этнические организации в России, особенно если иметь в виду наших соотечественников, редко создается с этой именно целью. И не этой цели после создания служат. В России азербайджанцев больше миллиона. Есть сотни официально зарегистрированных организаций. Но почему-то нет ни одного, даже в Москве, более или менее значительного художественного коллектива, например, театрального. Нет ни одной значительной профессиональной азербайджанской газеты. ВАК когда-то издавал гламурную газету, но ее делали московские журналисты, надо полагать, за немалые деньги. Если азербайджанские национально-культурные организации когда-нибудь становились предметом обсуждения в российских СМИ, то это почти всегда связано было не с их соответствующей уставным задачам деятельностью, а с мелкими интригами, междоусобицей, борьбой за власть. Подавляющее большинство руководителей региональных организаций никакого отношения к культуре не имеют, у многих из них прошлое весьма темное. Заворачиваясь в азербайджанский и российский флаги, они превращают общественную организацию в частную контору, а статус общественника им создают определенный иммунитет, предоставляет вход в кабинет чиновников и т.д. Если в начале нулевых была хоть какая-то имитация общественной деятельности, при третьем сроке Путина все сошло на нет. Местные власти сами дали понять, что они особо не заинтересованы в бурной деятельности НКА, им нужны представители — лояльные, с гибкими позвоночниками. И оказалось, что им не так важно, кто есть эти представители, именующие себя «руководителями диаспор» — среди них легко можно обнаружить бывших рэкетиров, воров и даже убийц. Да, как это ни печально, мы знаем по меньшей мере одного убийцы, который возглавляет состоящей из него самого и из членов его семьи и приглашается на важные мероприятия, даже с участием губернатора…

Поэтому идею объединения с кем-то или вхождения куда-то с самого начала я воспринимал враждебно. Если, например, я танцор, могу создать кружок национальных танцев, зачем мне еще начальник в Москве? Если я профессиональный журналист, делаю газету, мне тем более не нужен никакой начальник, к тому же назначенный из Баку. Выше я сказал, что понятно желание Баку всю диаспору держать под контролем, но это не означает, что должен идти навстречу этому противоестественному желанию.

Лига тоже создавалась, не надо скрывать, не как культурная организация. Она создавалась, по идее ее учредителей и инициаторов, для защиты азербайджанских предпринимателей и гастарбайтеров от полицейского беспредела, который действительно имел место в начале нулевых и позже. Но так получилось, Лига, выполняя эту задачу, стала все больше походить на культурную организацию, что у ее создателей не вызывало неодобрения. Они понимали, что культурный подъем среди диаспоры, облагораживание ее образа тоже служит ей защитой. И Ширван Керимов, инженер-механик по первому и основному образованию, с большим энтузиазмом эту культурную деятельность возглавлял, выполняя немало черновой работы. Но, думаю, Ширван Мурватович быстро пришел к заключению, что между общественной деятельностью и чиновничьей работой в России, особенно в провинциальных столицах, всего один небольшой шаг. И чтобы стать общественником с полномочиями городского и даже областного чиновника, надо было статус свой поднимать. Поэтому вхождение в федеральные организации для него так важно было. Не для ЛАСО, а для него лично. Продолжая роман с Конгрессом, он одновременно налаживал контакты с другой федеральной организацией – с национально-культурной автономией Азеррос, возглавляемой человеком, весьма напоминающим гоголевского Ноздрева – Союном Садыковым…

Если не ошибаюсь, летом 2009 года близкий родственник Союна, кажется, двоюродный брат, находясь в городе Тольятти, переносит инфаркт. Об этом сообщают Ширвану Керимову, и он начинает проявлять бурную заботу о больном до приезда его родственников. А когда те приезжают им с помощью одного азербайджанского ресторатора оказывают более чем теплый прием, размещают, сытно кормят и т.д. Больной вскоре выздоровел и уехал в Москву. А Союн Садыков, человек широкой души, не остался в долгу перед Ширваном Керимовым. Прошло еще немного времени и Ширван муаллим, вернувшись из московской поездки, торжественно известил Лигу на собрании, что он то ли избран, то ли назначен одним из вице-президентов Азеррос. Он добавил, что отныне он намерен стать президентом ЛАСО, а непосредственное руководство Лигой возложить на исполнительного директора, кандидатуру которого он предложит…

Это было началом конца нашей организации. Хотя агония продолжалась долго…

IX

Среди моего небогатого имущества, кроме телевизора и компьютера, есть еще одна вещь, представляющая, полагаю, хоть какую-либо ценность – это ваза. Ее мне подарили в январе 2005 года, но только теперь, несколько минут назад, внимательно на нее посмотрев, обнаружил на ней наклейку со словом «Bohemia». К сожалению, если мое положение станет совсем отчаянным, продать эту вазу вряд ли смогу, и не потому что она мне дорога. Она мне не дорога вовсе. Ее никто не купит потому, что на ней сделана надпись, мне адресованная. То есть надпись гласит, что она мне подарена по случаю моего дня рождения. Странное дело, теперь же обнаружил еще одну странную вещь. Именно: на вазе написано, что ЛАСО меня поздравляет с 52 летием. И дата указана: 18 ноября 2005. Но вазу мне подарили точно в январе 2005 года, когда мне было еще 51 год. Конечно, ошибся Ширван Керимов, который заказывал эту вазу и теперь объясню, почему он эту вазу заказывал и почему она мне была вручена не в ноябре, а лишь в январе, в середине месяца.

Я в предыдущих частях моих записей рассказал о том, как Ширван Керимов без меня уехал в Москву и как я потом, не объясняя причин, отказался дальше делать газету. Август месяц 2004 года, как всегда, провел на родине у матери. Уже в сентябре Ширван Керимов начал захаживать ко мне в библиотеку. И к моему удивлению, сам выразил сильное желание попить чай. И я с готовностью включал электрочайник, тоже мне подаренный библиотекой к моему 45летию, и мы пили чай с дешевыми конфетами. Он был не навязчив, про газету много не говорил, как бы между слов вспоминал нашу совместную работу, и говорил, что неплохо бы ее возобновить. Я говорил, что я больше к этой теме возвращаться не хочу. Тогда Ширван муаллим практически ежедневно посещал кафе Мустаджаба у 6 причала, так как проезжал мимо библиотеки, периодически ко мне заходил. Замечу, что день рождения прошел у меня 18 ноября и никаких поздравлений не было, так как я этот день никак не отмечаю. Уже после новогодних праздников, думаю, была середина января, Ширван Керимов зашел ко мне, и попросил вместе с ним поехать в Дом дружбы, где, как он сказал, состоится важное собрание и необходимо мое присутствие. «Будет важный разговор. Может, что-нибудь посоветуешь». Думаю, он и тему какую-то называл, какую – не помню. Хочу сказать, с тех пор как я прекратил работу над газетой, ни разу в Доме дружбы не был.  И вот после долгих уговоров я согласился с ним поехать.

Началось собрание. В маленьком офисе на третьем этаже было много людей. Что там обсуждали, не помню. Абсолютно ничего. И когда повестка была исчерпана, встал Ширван Керимов, достал из ящика стола вазу, о которой я выше рассказал, объявив, что уважаемый Хейрулла Хаял недавно (три месяца назад!) отметил (никак не отметил!) день рождения и вот наша организация тоже решила поздравить уважаемого нашего журналиста…

И под аплодисменты вручил мне вот эту саму вазу…

Потом Ширван Керимов добавил, что «наверное, уважаемый Хейрулла Хаял скоро возобновит работу над газетой «Очаг»»…

Раздались одобрительные возгласы…

Что мне оставалось делать? Вернуть вазу и уйти?

Возможно, вазу не надо было возвращать, Зачем людей обижать…  И уходить сразу не надо было. Но отказаться надо было обязательно. Надо было оставаться в библиотеке, или искать другую работу, хоть опять на заводе. И дальше писать для местных газет…

Мне ведь тогда было всего 51 год, а не 52 даже, как гласила надпись на вазе…

Надо было поответственнее относиться к своему будущему, к своей старости, которая неминуемо наступает. И она наступила…А у меня из ценных вещей ничего…

Вазу, думаю, купят только в Азербайджане. Если я умру… Но не думаю дорого за нее отдадут…

X

У меня личной обиды в отношении даже тех, кто в течение всего времени, пока выходила газета «Очаг» или с завидной периодичностью выражал недовольство тем, как она делается или открыто нападал на меня. Газета отдельно от организации не могла существовать, а в том, что случилось с организацией, ответственность несет один человек, который публично или на публику все эти годы утверждал, что сохранит он газету несмотря ни на что и при любых обстоятельствах. На самом деле все его манипуляции, сооружаемые им конструкции и комбинации неизбежно вели к деградации организации и, следовательно, к моему отстранению.

Мне теперь просто забавно многолетние потуги некоторых соотечественников, с самым серьезным образом боровшихся с «непатриотичной» газетой.

Так получилось, что я был единственным человеком в организации, имеющим филологическое образование. Я был профессиональным журналистом. Поэтому люди, которые ни на каком языке грамотно писать не умели, это просто факт, меня не могли обвинить в неграмотности, в непрофессионализме. Поэтому все нападки на меня были связаны с отсутствием у меня патриотизма. Обвинение, конечно, не простое. Как тут оправдаться? Мне, конечно, не хотелось, как привыкли многие наши соотечественники, мериться с кем бы то ни было патриотизмом. Тем более, что патриотизма, как у определенного органа, размеров не бывает…

Но меня удивляло, что среди тех, кто навешивает ярлык «не патриота», нет практически ни одного, кто бы служил в азербайджанской армии, особенно в то время, когда она, только что созданная билась в смертельных схватках и несла потери… Костяк организации составляли 30-40летние мужчины, которые в начале девяностых, когда в Азербайджане шла война, были призывного возраста. Никто из них не отозвался на тяжелую беду родину и не поехал помогать чем может. Не поехали даже те, кого в свое время Азербайджан направил в город Куйбышев учиться, видимо, оплатил их учебу, а те, получив диплом, решили держаться подальше от «горячей точки», в которую превратилась любимая родина, а патриотизм свой проявлять отсюда, дистанционно. И как раз я оказался у них под рукой…

Я никому не судья, к тому же готов публично признаться я плохой азербайджанец. Во всяких смыслах. Но когда меня другой человек называет плохим азербайджанцем, я внимательно его разглядываю. И отвечаю. Например, Шахбале Дамирову. Меня и агентом армянским называл, утверждал, что мне даже платят… И тогда я говорил (и писал) г-ну Дамирову: Если вы такой патриот, почему ни один из ваших сыновей не пошел служить в азербайджанскую армию? Одного вы вообще спрятали в США, которые время от времени нещадно ругаете?

Одним из первых и постоянных критиков газеты «Очаг» был Самед Гусейнов, стати, почти десять лет аккуратно плативший членские взносы в организацию. Он мне напоминал одного чеховского персонажа, отца Сисоя который все время злобно твердил: «Не ндравится мне, и все!» Личной неприязни в отношения Самеда Гусейнова у меня нет, я даже искренне переживаю за определенные проблемы личного свойства, которые выпали на его долю. Переживаю и самым искренним образом. Хотелось бы даже посидеть с ним где-нибудь и поговорить. Мне интересно, например, узнать: хорошо ли теперь ему, когда нет ни газеты, ни организации? Жизнь наладилась? Этого ли он хотел?

Я хочу немного о смешном. Я знаю, что дорогой Самед давно посещает одну закусочную с патриотическим названием. Ну, кушает там и отдыхает. Я бы тоже так отдыхал, да средств нет. То есть, прекрасно, что г-н Гусейнов так хорошо проводит время. Но все же мне любопытно: неужели ему так там нравится? Еда, официантки, музыка, сортир, хозяин, другие посетители… Почему он с известным своим характером хотя бы раз в неделю не встает из-за стола и не кроет матом всю эту закусочную со всем персоналом и со всеми посетителями? Обращаюсь лично к Самеду. Дорогой Самед! Почему в этой закусочной все тебе нравится, и почему не нравилось тебе ничего из того, что  делал я? Ведь, кроме газеты, я в течение четырех лет вел воскресную школу. Ведь из-за вашего равнодушия она развалилась. Если бы не развалилась, по сей день я бы преподавал, в том числе и твоих детей обучал бы азербайджанскому языку и в том случае многое могло бы сложиться по-другому…

Мне кажется, что газета «Очаг» на самом деле давала понять, кто патриот настоящий, а кто нет. И это многих раздражало…

Им это «не ндравилось»…

Но справедливости ради сказать, что газету уничтожили не они…

XI

Один из последних фельетонов Джалила Мамедкулизаде, опубликованный 5 мая 1927 года в журнале «Молла Насреддин», называется «Праздник печати». Что такое «праздник печати», старшее поколение знает, он отмечался как раз 5 мая, в день выхода первого номера газеты «Правда». Фельетон вызывает смешанные чувства. Автор, по воле или по иронии судьбы ставший советским журналистом, вынужден постоянно показывать преимущества «свободного» рабоче-крестьянского государства. Как бы невзначай Молла Насреддин вспоминает, что вот на днях в Иране тоже был праздник, праздник короны. Тут мол, праздник свободы (?!), свободной печати, а там свобода короны, которая символизирует порабощение миллионов. Конечно, чрезвычайно грустно, что великий Джалил Мамедкулизаде вынужден был просто лгать, говоря о свободе слова там, где ее не было. Но все же в конце фельетона автор доказывает, что Молла Насреддин сломлен не окончательно. Он пишет о том, что как только этот фельетон дойдет до Тегерана, шах пожалуется Москве, мол, уйми ты этого Насреддина. «Но совершенно напрасно! И причина заключается в том, что «Молла Насреддин никакого отношения к Москве не имеет. (Журнал) «Молла Насреддин» создан ни Москвой и Советской властью. Это беспристрастное издание и оно в течение двадцати лет привыкло свободно говорить с шахами, султанами, королями».

Не страдая манией величия, я далек от мысли сравнивать себя с великим Джалилом Мамедкулизаде, а газету «Очаг» — с журналом «Молла Насреддин». Но общий принцип свободной печати (не свободная печать вообще-то не печать, а черт знает что) великим нашим учителем изложен четко: она должна иметь возможность на равных говорить со всеми в том числе с властью, иначе от нее никакой пользы нет. Печать, не выполняющая свое прямое назначение, а обслуживающая власть, способствует ее абсолютизации и абсолютному развращению тех, кто эту власть имеет.

Так вот, не имея никаких намерений сравнивать себя с великими нашими учителями, должен все же сказать, что с газетой «Очаг» происходило практически то же самое, что и с журналом «Молла Насреддин» в советские годы. С первых выпусков были устные жалобы, потом эти жалобы стали письменными, их стали отправлять в Баку – вы теперь удивитесь – прямо в президентскую администрацию и даже на имя президента. Не будь господин Ильхам Алиев так плотно занят благосостоянием народонаселения и освобождением Карабаха, он бы эти жалобы обязательно читал бы сам. Читали их чиновники среднего звена и если верить рассказам из вторых уст, очень возмущались. Ш. Керимов утверждал, что один высокопоставленный сотрудник администрации попросил, чтобы он меня официально уволил, чтобы «в Баку успокоились и лично этим вопросом не занялся Рамиз Мехтиев». «Как ты можешь меня уволить, если я официально нигде не числюсь и к газете отношения не имею?» — спросил я. Так возникло тупиковая ситуация, я продолжил писать фельетоны. Я мог бы гордиться тем, что благодаря самарским стукачам и прочей нечисти мои сочинения читали не где-нибудь, а в президентской администрации. Но я не горжусь. Мне хочется плеваться…

На наших традиционных субботних собраниях постоянно поднимался вопрос о газете. Сказать, что все были настроены против меня или против газеты, было бы неправдой. Мутила воду кучка людей. Многим газета была интересна, некоторых мои фельетоны забавляли, бывало, что звонят в конце месяца и спрашивают, когда выйдет следующий номер…

Но активные не унимались. Дорогой Самед Гусейнов и еще несколько человек одно время требовали, чтобы каждый очередной номер газеты обсуждался на собрании, чтобы каждый член Правления мог высказать свое мнение. Я говорил, что так делать газету невозможно, вас, членов Правления, много. И кого я должен послушать?

Первые годы Ширван Керимов безоговорочно поддерживал то, что я делал. Но я понимал, что это временно. Чем ближе его отношения складывались отношения местными «шахами, султанами и королями», его заботило не возможность говорить с ними на равных. Его заботило главным образом то, как эти местные князьки к нему относятся. Поэтому у нашей организации как демократической структуры и газеты, как свободного печатного органа, никакой перспективы не было…

XII

Когда я был аспирантом, в общежитии Литературного института через комнату жил Армен Шекоян, молодой армянский поэт, в то время слушатель Высших Литературных Курсов. Любил футбол. Тогда за неспортивное поведение был строго наказан полузащитник «Арарата» и сборной СССР Хорен Оганесян. Армен рассказывал, что переполнило чашу терпения футбольных чиновников в отношении зазнавшейся звезды. По его словам, однажды «Арарат» ночью возвращался с выездного матча. Когда они приземлились в Ереване, Оганесян, как полагается звезде, раньше всех вышел, покинул аэропорт, сел на ожидавший команду автобус и велел поехать в город. Когда остальные игроки, тренеры вышли из самолета, были сильно удивлены отсутствием Оганесяна вместе с автобусом…

Когда в соцсетях вижу коллективные снимки руководителей НКО, нарастающих вес на этнокультурных фуршетах, я вспоминаю этот случай. И мне кажется, что вот эти люди тоже угнали не принадлежащий им автобус. Ничего особенного с диаспорой, которую якобы они представляют, их не связывают.

Кто хоть однажды посетил многонациональные праздники Самары, наверняка запомнил такую или подобную сцену: выступают этнические коллективы. Наступает очередь узбеков (киргизов, туркмен – какая разница?). Выходит на сцену пара как бы в национальном наряде и начинает неуклюжими телодвижениями перемещаться… Это они якобы национальное искусство демонстрируют…

И вот вам вся деятельность национально-культурной организации. Есть организация, которая представлена одним семейством, по праздникам все его члены в блестящих нарядах, украшенных дореволюционными монетами, оттого ставших невыносимо тяжелыми, кривляются на сцене, а вид у них такой, словно пришли к заядлому бюрократу за пособием…

Однажды мы были приглашены в Тольятти на азербайджанский праздник. Местный вождь краснокожих….пардон, азербайджанской организации вывел на сцену детей. Их было много, на них были отвратительные костюмы из дешевого материала. Танцевать они не умели, телодвижения их были жалкими и мне было их жалко. Я представил на их месте своих племянников и племянниц ив ту минуту готов был убить нашего тольяттинского вождя…

Ему эти праздники, эти дети нужны были для того, чтобы завтра свободно мог зайти в кабинеты городских чиновников и с ними «решать дела»…

И это по всей России так.

И наша организация последние пять лет танцует один и тот же танец. «Наз элеме». «Не кривляйся, козочка моя…».

Первые четыре по крайней мере Лига работала хорошо. До 2008 года. Этому способствовало многое. Во-первых, национально-культурные организации в конце еще в начале восьмидесятых и в начале девяностых возникли снизу, как народная инициатива. Конечно, тогда же появлялись всякие дельцы, самозванцы и даже просто воры. Но был и энтузиазм, искреннее желание возрождать, возрождаться, приобщать детей, молодежь к языку, народным искусствам. В начале нулевых национально-культурные организации стали работать уже соответственно российскому законодательству. В этом были конечно, плюсы и минусы. Государство помогало – в первую очередь, как в Самаре, помещением и выборочно финансами. Нахождение под государственным крылом имело и свои минусы – вскоре в этой сфере стала появляться своя бюрократия, которая стала проявлять заинтересованность исключительно в собственной выгоде, в собственном статусе. Общественная деятельность стала всего лишь инструментом для достижения карьерных и корыстных целей.

Первые годы Ширван Керимов проявлял большой энтузиазм, который был искренним. В 2003 году Ширвану Мурватовичу было 36 лет, возраст, конечно, не совсем юный. Но к тому времени г-н Керимов, инженер по бакинскому образованию, а недавно до этого получивший диплом юриста от самарского вуза, рабочей биографии практически не имел. Он в «Лиге азербайджанцев Самарской области» начинал с нуля и общественная организация, куда его, по собственным словам, пригласили почти случайно, давала ему шанс обрести не достающую биографию, а если повезет, и выйти в люди…То есть, работая на организацию, Ширван Керимов прежде всего работал на себя, об этом я ему говорил при личных разговорах, с чем он соглашаться не особо хотел. Но это так, а никак иначе…Три-четыре года работы в общественно организации ему дало больше, чем пятнадцать лет предыдущей жизни –его стали включать в авторитетные городские и областные организации…

И случилось страшное. С высоты, где себя теперь видел Ширван Мурватович, оглядел людей, его на эту высоту поднявших, и сказал: «Это не мой уровень…»

XIII

Верил ли я, что Ширван Керимов станет настоящим общественным деятелем? Нет, не верил. И объясню, почему.

Если кто не забыл, напомню, что движение армян за присоединение Нагорного Карабаха к Армении руководил комитет «Карабах». То есть, армяне для борьбы создали комитет того, что, как мы считаем, им никак не принадлежит. У нас был Мейдан, где произносились речи, читались стихи, употреблялась в большом количестве привозимая из сельских районов еда, армяне же в это время под руководством комитета «Карабаха» организовывались, вооружались.

И теперь хотелось бы задать риторический вопрос: есть ли у нас комитет, например, «Кельбаджар»? Комитет «Зангелан»? Или комитет «Агдам» и т.д. То есть комитеты того, что принадлежал нам законно. Нет никаких комитетов. Есть разные группы в соцсетях выходцев из оккупированных районов. Например, группа «Зангелан». И не одна, а несколько. Участники группы обмениваются фото и видеоматериалами, снятыми в Зангелане, часто самими оккупантами. Я лично видел видео, где какие-то юные пионеры-армяне маршировали по поводу какого-то праздника по улицам Зангелана. Один зангеланец, посмотревший это видео в кругу семьи и удобно сидя на диване, пишет другому зангеланцу, который тоже сидит на диване в кругу семьи или в уютной закусочной к каком-нибудь российском городе о том, как он плакал, когда смотрел эту порнографию…

Агдамцы в российских городах, сидя в шумных закусочных своих же земляков, смотрят телевизор, где показывают очередную встречу Мамедьярова с армянским коллегой. «На этот раз точно пять районов армяне отдадут», — говорит один агдамец другому. Пуст все семь отдают, мерзавцы!», — не соглашается другой агдамец, который радикально настроен только потому, что выпил больше…

Никого осуждать не намерен. Сам необученный рядовой, не служил… Храбростью никогда не отличался… Но вот представляю, что мой родной Сальян оккупирован тоже. Я Сальян не сильно люблю. Еще меньше люблю сальянцев. Но представляю себе, что приезжаю в Баку, а дальше не могу, потому что Сальян оккупирован – и мне становится не по себе… Живые, ладно, они бежали… А мертвые? Могилы братьев, сестер, родителей…

С самого начала знакомства с Ширваном Керимовым я понял, что он, по библейскому выражению, умыл руки. Конечно, он был бы несказанно рад, если бы Зангелан вернули, но за малую родину он не только сражаться, даже бороться с доступными средствами он не намерен. Его девиз можно выразить парой слов: пожить хорошо. Судьба на самом деле дала ему большой шанс, он мог бы заразить собственным горем, собственными переживаниями и надеждами тех, кто начал собираться вокруг него, судьбу оккупированной родины сделать постоянной заботой всех соплеменников. Для этого надо было работать и заработать авторитет, чтобы твое слово имело вес и влияние. Поначалу он действительно хорошо работал и авторитет был заработан во многом заслуженно. Но вскоре он дал понять, что все, что заработано не только им, но и все организацией – его.

«Организация – обуза. В общественной работе нет перспективы». «Зачем тут перспективу искать?», — говорил я. «Где вообще, философски говоря, есть перспектива? Смотри на человеческую жизнь. Смерть – вот вся перспектива. И смысл жизни не в стороне надо искать, а в ней самой. Если задача организации – сохранение культуры, языка, так этим надо заниматься постоянно и бесконечно. Это как границу охранять. Нельзя же оставить и уйти, сказав, что нет перспективы».

Не помню, точно ли эти слова я говорил. Но говорил примерно это. Прекрасно понимал, что Ширван Керимов жаждет карьеры, славы, он стремится попасть в общество богатых и успешных людей. Ресурс организации ему необходим для этого. Как только он решит, что ресурс исчерпан, он будет избавляться от «активов». Организацию через некоторое время он действительно стал рассматривать как «активы», которые он может передать, подарить или делиться…

Предстояла теперь борьба. Борьба за организацию. Я вынужден был включиться в нее, хотя было унизительно. Потому что вся эта борьба больше походила на склоки…

XIV

В каждом человеке есть определенный объем жизненной энергии, куда и как эту энергию направлять часть зависит не от самого человека в отдельности, а от общества, в котором он существует, пребывает, находится. Определенная ситуация может раскрыть человека с самой неожиданной для многих стороны, многие люди, совершавшие героические поступки, у окружавших людей не создавали впечатление, что они на такое способны.

Те, кто входил в «Лигу азербайджанцев Самарской области» в течение больше десяти лет, были самыми разными людьми. Они были такими же азербайджанцами, какие живут в Ульяновске, Красноярске, Сургуте, Нижнем Новгороде. Многие из них вполне искренни в своих патриотических устремлениях. Как этим людским ресурсом и потенциалом пользоваться зависит от тех, кто руководит этнокультурными организациями. В регионах хорошо образованных азербайджанцев мало, где-их нет вообще. В Самаре высшее гуманитарное образование имел только я. Ширван Керимов – выпускник политехнического института. Был еще один с высшим очным образованием, но тоже с техническим – милиционер Рахман Алиев, который вмешается в ход нашей истории позднее, но решительно и разрушительно. Есть очень много юристов, экономистов с самарскими дипломами, но, как правило, этим дипломам грош цена. Некоторые наши коллеги по организации имели по два диплома. Но о каком качественном образовании можно говорить, если обладатель двух российских дипломов грамотно по-русски ни писать, ни говорить не умеет?

Если осуществить какую-то культурный проект, руководитель или сам должен быть гуманитарием или нанимать, привлекать к такой работе людей, имеющих к культуре отношение. В этом случае от руководителя требуется хороших организаторских способностей.

Ширван Керимов, в свое время удачно предложенный на пост председателя учредителями ЛАСО, организаторскими талантами несомненно обладал. К тому же в Доме дружбы в начале нулевых годов многому было научиться, там были организации более опытные и люди имелись с опытом работы в культурно-просветительской сфере. В течение более десяти лет живший и трудившийся почти в подпольных и специфических условиях, Ширван Керимов с радостью и с большим энтузиазмом входил в новую жизнь, легко налаживал контакты. Он был выпускником очного механического факультета, судя по всему, был хорошим студентом, поэтому умел ценить знания и профессионализм других.

Он не раз утверждал, что я, попав в организацию в качестве журналиста, я немало повлиял на стиль и содержание работы. Так ли это на самом деле, могут сказать другие. Возможно, если не я, организация уже через несколько месяцев после создания начала бы устанавливать памятник великому национальному лидеру и три четверти каждого выпуска газеты посвящалось бы тому, как под мудрым руководством партии «Йени Азербайджан» процветает наша историческая родина…

Но я хочу подчеркнуть, что люди, вступившие в организацию, в большинстве своем готовы были к установлению современных, демократических правил поведения и форм работы. Эти не шибко образованные люди все же находились не в спячке, видели, понимали, что в мире происходит, как передовые страны живут. Понимали, что, когда в стране устанавливаются архаичные, почти феодальные порядки, это тормозит развитие страны в целом, экономики в частности. «Вы хотите, чтобы мы общались в современном стиле? Как нормальные люди? Пожалуйста, мы готовы. Что от нас требуется?» — как бы говорили они.

Вскоре все поняли, что демократически построенная и по-современному работающая организация лучше служит их же первоначальным целям – улучшение образа азербайджанской общины в городе Самаре и Самарской области. Действительно, уже первые годы работы ЛАСО, за которые было немало выступлений наших совсем молодых художественных коллективов на разных мероприятиях, по местным телеканалам, мнение об азербайджанцах, об азербайджанской общине стало меняться к лучшему не только среди населения, но и в среде правоохранительных органов. Количество унизительных облав с насильственными действиями на местах скопления наших соотечественников стало уменьшаться…

Как интеллектуальный и культурный потенциал одного человека или небольшой группы людей многое значит, доказано нашими великими отцами. Меня всегда поражал факт о том, что еще в 1904 году в Шуше был поставлен на азербайджанском языке спектакль по Шекспиру Отелло! Ведь тогда подавляющее большинство наших соотечественников были безграмотны – перефразируя самого Шекспира, можно было бы сказать: что им Шекспир, что Шекспиру они… Оказывается, народ воспринял Шескпира как своего. Прошло не так много лет, и в Баку пошли спектакли по пьесам великого англичанина, появился легендарный актер Араблинский и т.д.

Я не считал себя человеком масштаба тех людей, которые сделали историю, хотя был убежден, что в меру своих скромных возможностей и тут можно делать немало. Но я по природе своей не организатор, не могу руководить людьми, командовать ими. А командовать, давать указания бывает необходимо, когда проводишь даже скромный литературный вечер – надо о помещении договариваться, какую-то звуковую и видеотехнику иметь – в таких вопросах я беспомощен. Я и теперь продолжаю считать, что в Самаре можно было создать образцовую демократическую, и самое главное, фактически работающую организацию при наличии хорошего и самоотверженного организатора. Им в первые три-четыре года был Ширван Керимов. Далее он решил, что теперь организация не него должна работать. Самое парадоксальное состоит в том, что организация и так на него работала. В некоторые городские, а потом и областные общественные структуры он попал, как  я отметил в предыдущей главе, исключительно как представитель организации и благодаря ей…

XV

Я уже писал о том, что первое большое и, думаю, запомнившееся многим мероприятие, проведенное ЛАСО, было празднование Новруза в марте 2004 года в кафе «Чердачок». Произносимые тогда речи простодушных и доверчивых людей должны были настроить на серьезную работу в интересах азербайджанской нации на многие годы вперед. Но уже всего через четыре года оказалось, что серьезной работы не будет и если не дни, то годы наши сочтены.

У меня сохранились не все выпуски газеты «Очаг», но вчера я нашел третий номер за 2008 год и по опубликованному там материалу о праздновании Новруза кое-что вспомнил. Хочу процитировать небольшой абзац: «Празднование проходило в семнадцатом зале (ныне зал№204 – Х.Х.) Дома Дружбы. Тут мест вполне хватило бы всем – предполагалось, что соберется человек пятьдесят. А пришли около двадцати пяти… В основном мужчины…. Было всего четверо или пятеро женщин, сиротливо сидевших отдельно от мужчин. На противоположной стороне сидела молодежь – человек пять или шесть… были и дети – Медина, Наиль, Аида.. Появился председатель, удивив всех тем, что …хромал. Оказалось, что травма нанесена ему не в Ульяновске и нее в Тольятти, куда он тоже ездил, а накануне в «Орбите» во время футбольного матча. «Нарочно повредили мне ногу, чтобы я не смог танцевать сегодня», — отшутился председатель.

А он собирался танцевать?»

Что, скрывать? Так и понятно, что написано мною…

Есть предыстория. Планировалось провести большое праздничное мероприятие с участием приглашенных их Азербайджана музыкантов. Расходы пополам с нами должна была делить тольяттинская организация, возглавляемая Меджидом Меджидовым. Но в какой-то момент Меджид сообщил, что тольяттинцы отказываются от проведения праздничного концерта, так как у них нет денег.

Тем, кто не знаком с Меджидом Медждовым, что-либо объяснять бесполезно. А те, кто знает Меджида Меджидова, прекрасно знают, что деньги у него всегда есть. Последний раз я в Тольятти ездил, кажется, осень 2015 года на открытие студии Байрама Саламова. Меджид Меджидов на минуту появился, обещав, что скоро вернется и займется нами, гостями из Самары, исчез. И не вернулся.

Он спешил на собственную презентацию. Он открывал новую сауну…

Теперь вспомним то, что писалось о нем в 2008 году.

«В том, что упустили редчайшую возможность собраться и порадоваться вместе, вспомнив при этом кто мы и откуда мы, виноваты почти мы все, но, если назвать всех, в первую очередь это руководитель тольяттинской организации Меджид Меджидов. Когда имелись все договоренности о приезде прекрасных музыкантов из Азербайджана, которые должны были выступить в двух городах, Тольятти неожиданно отказался орт поведения концерта. Господин Меджидов (обратите внимание, мы этого человека называем господином и даже муаллимом, хотя ни на одно из этих званий у Меджида Фарзалиевича особых прав нет. «Уважаемым» он стал после того как с подачи и при большой поддержки нашей лиги возглавил тольяттинский центр, который тогда был нашим филиалом) заявил, что отмечать Новруз они будут в ресторане… Чтобы больше не возвращаться к этому господину, что мелкие пакости он делал с самого начала своего председательства в филиале, в конечно счете присвоив даже название нашей организации…»

Члены Правления ЛАСО решили, что без Тольятти проводить большое мероприятие будет накладно. Тоже отказались. Тогда было предложено (возможно, предложил я, точно не помню) проводить Новруз в Доме дружбы собственными силами. Уже тогда у нас были свои поющие и танцующие. Ширван Керимов категорически стал отказываться скромного, не соответствующего его уровню мероприятия. Если не раньше, то именно тогда прозвучал его девиз: «Мероприятие в Доме дружбы – это не мой уровень!»

То есть, или проводим крупные мероприятия, которые стоят много денег. Или не проводим никаких. Желание проводить только крупные мероприятия еще можно понять, хотя вызывает недоумение то, как быстро сложились такие завышенные представления о собственном уровне у человека, о котором всего три четыре года назад не знал практически никто. Более неприемлемым, более опасным было другое: он активно противился любой инициативе проводить небольшие мероприятия. Это продолжалось до самого последнего. Я объявил о закрытии газеты после разговора с ним в октябре 2016 года. Мы встретились на бульваре Челюскинцев. Отношения уже тогда были натянутые, разговор не шел. «Что за газетой?» — выдавил Ширван Керимов как-то из себя. «Газета не получится. Чтобы была газета, нужны мероприятия. Чтобы было о чем писать», — сказал я. «Я не хочу мероприятий», — холодно и высокомерно сказал он.

Мы расстались.

Скоро я в Интернете объявил о закрытии газеты…

XVI

Опять забегаю вперед…

Время от времени мне самому, пока мы общались, и другим, насколько я знаю, Ширван Керимов говорил, что будто я некоторым образом на него повлиял. То есть, оказал влияние на его развитие. Я всегда старался эту тему обратить в шутку, думаю мне пора решительно опровергнуть утверждение Ширвана Керимова.

Я вообще считаю, что серьезно повлиять на другого человека, тем более сформировавшегося, зрелого, не реально. При моих весьма скромных талантах и знаниях это невозможно совершенно. Приведу пример. Я девять лет был школьным учителем. У меня было немало учеников. Но по сей день общаюсь только с одним. О чем это говорит? О том, что я повлиял только на одного ученика? Нет, не об этом. Это говорит о том, что я ни на кого не повлиял. А то, что одному из моих бывших учеников я в чем-то интересен, свидетельствует лишь о том, что у нас есть некие общие интересы и предпочтения.

Конечно, влияние в принципе возможно. Если человек, с которым ты общаешься, образованнее и культурнее, он может подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты тоже занимался самообразованием. Если у тебя возникает желание подтягиваться к его уровню, это означает только то, что, культурное, интеллектуальное развитие является твоей потребностью, в силу обстоятельств до поры до времени не удовлетворенной.  Но человек, стоящий выше тебя по развитию, не может сделать тебя храбрецом, если ты по природе трус, или щедрым, если ты от рождения скупердяй. То же самое с физическим развитием. Если у тебя появляется друг-спортсмен, под его влиянием ты можешь заняться хотя бы физкультурой, любительским спортом, у тебя тоже могут появиться мускулы. Но друг-спортсмен не сделает и не может сделать тебя смелым и отчаянным, если ты трус и к тому же расчётлив.

В ранней молодости я много читал Бальзака. Это чтение мне дало много знаний о людях, о человеческой природе. Но Бальзак не мог сделать меня смелым, самоотверженным, щедрым и т.д.

То есть, если мы говорим о нравственных устоях, о поведенческих характеристиках, на человека может повлиять система обстоятельств, в которых он оказывается. И так, а не иначе он действует как бы по принуждению. Азербайджанец, попав, допустим, в Хельсинки, не будет себя вести так, как он вел себя, допустим, в Гяндже или в Хырдалане. По крайней мере на улице. Он не проходит сложный процесс перевоспитания, внутреннего переустройства, он начинает действовать иначе в силу обстоятельств, дав давлением среды.

Человеку, конечно, свойственно меняться. Бывший социалист, например, становится либералом. Но тут, если это происходит не в России, где свободной политической жизни нет, а на Западе, выбор проходит не между «хорошо» и «плохо», это не нравственный выбор. Это политический выбор. А хорошее и плохое есть и в либеральной, и в социалистической идее.

В молодости Достоевский был социалистом, за что был приговорен к смертной казни, замененной потом на каторжный срок. После отбытия срока Достоевский постепенно становится монархистом, но не для того, чтобы через императорский двор решать свои личные вопросы. Себя и свою семью Достоевский всю жизнь кормил литературным трудом, имел постоянную задолженность перед кредиторами, а финансовое положение его семьи наладилось только благодаря усилиям его молодой жены, в жилах которой текла специфическая немецкая кровь… То есть, изменились политические взгляды Достоевского, в нравственном отношении до самой смерти это был один и тот же человек – совестливый, сомневающийся, сострадающий, сохраняющий личное достоинство в самых крайних случаях…

Утверждение Ширвана Керимова я тем более не могу принимать, потому что изменения в нем поведенческого, нравственного характера в годы нашего общения имели в целом негативную динамику. Первые годы старания Ширвана Керимова действительно больше имели целью производить продукцию – культурные, социальные мероприятия. И такая продукция  действительно производилась. А дальше Ширван муаллим в первую очередь хотел произвести впечатление… Чем дальше. Тем хуже… И мне, что, признаться в том, что это под моим влиянием Ширван муаллим влюбился в Аббаса Аббасова, которому готов был принести в жертву всю нашу организацию со всей ее историей и репутацией, всех людей, в ней состоящих, в том числе и меня? Ведь мое непримиримо враждебное отношение к г-ну Аббасову, особенно к тому, что в 2013 году День Республики в Самаре превратился в праздник чествования бывшего высокопоставленного чиновника, несущего, вместе с другими, прямую ответственность за потерю Карабаха и еще семи районов, настроило Ширвана Керимова, человека, что скрывать, мстительного ( и нередко отходчивого, но не в этом случае…), на месть в качестве ответа. После резкой публикации в «Очаге» о помпезном приеме Аббаса Аббасова в Самаре Ширван Керимов, думаю, решил как-то покончить с газетой.

Кстати, практически весь тираж майского выпуска «Очага» в 2013 году исчез их офиса в ЛАСО в Доме дружбы… До сих пор не найден…

XVII

В ноябрьском выпуске «Очага» от 2009 года я обнаружил заметку об участии Ширвана Керимова во Всероссийском форуме, который проходил с 29 ноября по 1 декабря в городе Казани. Самое любопытное в ней для меня – это абзац, где упоминается Союн Садыхов.

«Ожидалось участие руководителя Азерросс С. Садыхова, но он в Казани так и не появился, по неподтвержденной информации Союн бей при посадке в поезд в Москве подвернул ногу…»

Написано со слов Ширвана Керимова…

Мы тут в Самаре о Союне Садыхове только были наслышаны, а Ширван Керимов его лично знал, и когда бывал в Москве, с ним встречался. Я издалека к этому господину относился с юмором, не полагая, что скоро будет не до смеха, и упадок и дальнейшее разрушение нашей организации и всего того полезного, что делала Лига, начнутся именно с дружественных отношений Ширвана Керимова с Союном Садыховым.

О том, как близкий родственник Союна в тяжелом положении попал в больницу в Тольятти, как Ширван Керимов по звонку из Москвы стал навещать больного, как принимались многочисленные родственники больного в Самаре и т.д. я выше коротко рассказал.

Один хороший господин, кстати, владелец кафе, когда косвенно его упрекнули в том, что мало помогает организации, имея такое состояние, стал возмущаться. «А я гостям Лиги скидки всегда делаю. Родственников Союна, которые приезжали из Москвы, я вообще несколько раз бесплатно накормил…»

Но Союн, наверное, не знал, кто нес основные расходы. Или считал, что ЛАСО или лично Керимов крышует все закусочные азербайджанцев в Самаре, поэтому нечего платить… Вскоре Ширван Керимов, вернувшись с очередной поездки в Москву, объявил, что назначен вице-президентом Азеррос и теперь жизнь пойдет по-другому…

Конечно, назначение это было совершенно не законно. Ширван Керимов в Азерррос не входил, организации наши имели разный правовой статус. Конечно, этим «понятийным» жестом Союн Садыхов благодарил Ширвана Керимова за родственника. Жест, который ему ничего не стоил. Но нам он дорого обошелся. Лучше бы Союн оплатил расходы кафе, где, по словам хозяина, родственники г-на Садыхова несколько раз в день со звериным аппетитом несколько раз в день бесплатно кушали…

Ширван Керимов нам объявил на собрании, что теперь у него другой статус, он вице-президент федеральной организации, возможно, ему придется отныне часть времени проводить в Москве, и ему некогда будет заниматься рутиной. Он предлагает самому стать президентом Лиги, а исполнительным директором, вроде премьер-министра, избрать другого человека…

И до этого не раз и не два Ширван муаллим заявлял о своей возможной отставке, я всегда бурно противился этому, считая, что любое изменение в руководстве неузнаваемо изменит организацию, если вещи назвать своими именами, будет бардак.

В узком круге людей, которым важно было мое мнение, я говорил, что Ширван Керимов никуда не уйдет, не верьте его заявлениям, если даже они делаются в ультимативной форме. (Он никуда не ушел – я оказался прав…).

Тут он уже не уходил, а власть свою делил. И не с тем человеком, которого мы сами могли бы предложить – и не ему, а Правлению – и выбрать. А с человеком, которого он сам выбрал…

Последние несколько лет больше моих усилий шло не на газету, а на то, чтобы «его человек» не оказался в руководстве ЛАСО. Приход этого человека означал бы конец организации в том виде, в котором благодаря в какой-то мере и моим усилиям существовал. Приход этого человека означал бы и конец газеты «Очаг».

Этот человек не пришел в руководство. Но я сам в конце концов ушел. Можно было, конечно, оставаться. Но за рамками приличия…

XVIII

Когда Ширван Керимов поставил вопрос о своем некоем почетном руководстве организацией и о назначении его же кандидата «исполняющим директором», я сказал, что в таком случае от должен уходить из тех общественных структур, куда он попал как руководитель ЛАСО – из общественного Совета при ГУВД, из городской общественной палаты и т.д. Такая постановка вопроса для него была неожиданной и довольно неприятной. «При чем мое представительство в этих структурах?» — неуверенно спросил он прекрасно зная, при чем. «Ты в эти структуры попал как представитель диаспорской организации, а никак иначе. И если ты прекращаешь работу в Лиге, нелогично и несправедливо твое нахождение в них. Кого тогда ты будешь представлять? Самого себя? В каком качестве?» — сказал я.

Я пригрозил, что так это я не оставлю и завалю все инстанции заявлениями, пока не добьюсь его отставки.

Ширван муаллим отступил…

На самом деле мне было все равно, в какие структуры он входит. Но мне не все равно было, что будет с нашей организацией. Меня тревожили его план поставить им же выбранного местоблюстителя. Знал я этого местоблюстителя…

На некоторое время Ширван муаллим как бы затаился, статус-кво восстановился, разговоров об Азеррос не было, я ни разу в газете не упомянул о его вице-президентстве, потому что это было всего лишь фарс в духе Союна Садыхова…

Я один раз только слышал речь Союн Садыхова. Он был приглашен на какое-то обсуждение на «Эхо Москвы». Послушав пять минут, приемник выключил. О чем он говорил, понять было невозможно. Проживший большую часть жизни в России, тем более в столице человек по-русски двух слов грамотно связать не может. Это что касается интеллектуального уровня. Теперь о репутации. Какая репутация может быть у человека, который все время, когда даже не спрашивают, говорит, что был сотрудником КГБ? На самом деле никаким сотрудником КГБ он не был, но со спецслужбами от, конечно, сотрудничал.
И никаким чемпионом по борьбе Союн никогда не был, о чем он в официальных справках заявляет. Такого чемпиона, как Союн Садыхов, в истории советской борьбы не было, я проверял…

И зачем такой человек нужен был Ширвану Керимову, который весьма высоко ставил собственный уровень?

Очень хочется, чтобы было как можно короче, но коротко объяснять не получается…

Городское признание в Самаре Ширван Керимов получил быстро. За два-три года работы во главе общественной организации. Потом его стали включать и в областные общественные структуры. Это было стремительное продвижение. Особенно если учесть, что до того в его самарской биографии был, мягко говоря, прочерк.

Успех, которым он должен быть благодарен не столько собственным талантам, сколько тем людям, кто создавал организацию, финансировал ее работу. Он должен быть благодарен нашим талантливым детям, которые, выступая практически по всей области, меняли представления о нашей диаспоре, создавали новый, конечно, положительный образ наших соотечественников. Этого не могли не замечать чиновники и заслуги за все это они, естественно, приписывали организации в лице Ширвана Керимова. И национальные квоты в разных общественных структурах часто доставались ему.

Но быстрый успех, который отнюдь не был личным, вскружил Ширван муаллиму голову. Конечно, человек он талантливый, обучаемый. Он мог бы карьерно и лично развиваться. Например, стать высококлассным юристом. Но для этого надо постоянно трудиться, ограничивая себя во многом в личной и даже семейной жизни. Надо неустанно осваивать основы юриспруденции, зубрить тома…

Не знаю, как в ранней молодости, в те годы, когда я был знаком с Ширваном Керимовым, он не был склонен к усидчивой работе, к серьезному чтению. За годы нашего знакомства он ни одну из рекомендованных мною книг не прочел. Уверен, что он даже не прочел сборник А. Кони, который я ему подарил. Он, конечно, когда надо было, мог какой-то раздел УК или УПК быстро прочесть и даже разобраться, что к чему. В интуиции ему не откажешь. Но чтобы стать успешным юристом, этого мало. К тому же у практикующего юриста жизнь тяжелая, рабочий день не нормированный, сама работа нервная, где-то и опасная.

Ширван Керимов любит жить не торопясь. Любит хорошо провести время. И лучше за бильярдом или за теннисным столом, а не в библиотеке, погрузившись в римское право…

Так что блестящей карьеры юриста ему не светило. А инженером, то есть по своему первому образованию, он практически не работал, хотя учился хорошо.

Он понял, что можно быстро продвигаться по линии общественной работы. При этом никакой общественной работы не делая. Вот Союн. Какой он общественный деятель? Что он в культуре понимает? Зато у него есть полезные знакомства, для спецслужб он свой человек, какие-то, видимо, поручения выполняет и даже строительные подряды получает…

Я не раз пытался убеждать Ширвана Керимова, что упорно и по-настоящему работая, он и в Самаре может стать деятелем национального масштаба. Какая разница, где ты находишься. Сказал же Достоевский: «будь солнцем, тогда тебя видно будет».

Но он уже после трех лет работы утомился. Он видел, что есть «деятели», которые, палец о палец не ударив в сфере общественного служения, получили признания… Конечно, не народа. Но высокопоставленных. Получили даже награды. Вхожи в какие-то кабинеты, если не в Кремле, то в Старой площади… При этом не важно, какое клеймо у них и на каком месте стоит…

Короче говоря, еще раз приходится с грустью констатировать, что на Ширвана Керимова никакого влияния я не имел…

«Кстати говоря, я ни одного блестящего юриста-азербайджанца в Самаре не встречал. То есть, с основательными знаниями, с ораторскими талантами. Есть средние и ниже среднего. Конечно, есть проныры и трепачи, которые производят впечатление. Но им, конечно, вход в семью выдающихся юристов заказан…)

Думаю, что Ширван Керимов, когда сближался с Союном Садыховым, он это делал не для освобождения если не Карабаха, то хотя бы родного Зангелана… Вполне возможно, что полагал, что «вице-президентство» в федеральной организации скоро откроет ему дверь одного из многочисленных кабинетов на Старой площади…

Как мы отметили, Союн Садыхов никаким общественным деятелем не был. Азеррос для него был бизнес-проект, отчасти даже политический проект. И скором он этот бизнес-проект с подачи Кремля продал Аббасу Аббасову…

Возникла новая головная боль…

XIX

Я считаю, не простая, но в целом успешная, содержащая много полезных событий, много коллективных трудов, усилий и поучительных уроков история «Лиги азербайджанцев Самарской области» завершилась в мае 2013 года. Завершилась она не апофеозом, не фейерверками, самым постыдным образом. Все свои многолетние завоевания самарские азербайджанцы бросили к ногам кандидата ветеринарных наук Аббаса Аббасова…

Я об этом человеке написал несколько раз, высказав свои предположения о том, каким образов вдруг Кремль в начале десятых этого отставного, и, судя по всему, опального азербайджанского вице-премьера попытался сделать вождем всех российских азербайджанцев. Повторяться не хочется, но ест необходимость коротко напомнить эту темную историю.

На мой взгляд, Кремль, недовольный некоторыми маневрами Ильхама Алиева, не совсем устраивающими Москву, задумался над вероятностью его смены на очередных выборах. Кремлевских обитателей, наверное, вдохновлял пример Грузии, где партия Саакашвили уступил власть на выборах. Некоторые не очень далекие кремлевские политики могли так рассуждать: если в Грузии получилось, может получиться и в Азербайджане. И вот в сентябре в Москве возник «Союз азербайджанских организаций России» (САОР) во главе с Аббасом Аббасовым. Так как г-н Аббасов официально был всего лишь пенсионером и даже не гражданином Азербайджана, в январе его сделали председателем Совета старейшин Азеррос. Вполне можно предположить, что Союн Садыхов организацию продал по предложению Кремля, от которого он не мог отказаться. Что или сколько он получил за Азеррос и кто ему заплатил, остается гадать. Аббас Аббасов не стал бы платить, кажется, он тратить деньги он не любит. Возможно, заплатил Тельман Исмаилов или еще кто-то по поручению Кремля. Факт состоит в том, что вскоре Аббас Аббасов действительно начал вести себя так, как будто он возглавляет правительство Азербайджана в изгнании, которое признается Россией – он ежедневно слал телеграммы в разных направлениях, поздравлял, выражал соболезнования, давал интервью  — одним словом, по всему чувствовалось, что председатель совета старейшин обычной общественной организации ведет себя как глава государства…

И мы не забываем, что Ширван Керимов в свое время был назначен вице-президентом Азеррос. И в связи с оживлением в федеральной автономии он стал часто ездить в Москву и познакомился с Аббасом Аббасовым.

Хочу, чтобы меня правильно поняли. Я тут не перехожу на личности, не предъявляю претензии к Ширвану Керимову относительно его связей с кем бы то ни было. С кем дружить, с кем поддерживать близкие отношения, конечно, его личное дело. И он может подтвердить, что его друзей я никогда не обсуждал и не стал бы этого делать. Но отношения с Аббасом Аббасовым касались и нас, всей организации. Сближение с ним руководителя ЛАСО делало практически всех нас его сторонниками или по меньшей мере симпатизантами.

А я к этому человеку, кроме презрения, ничего не испытывал…

Аббас Аббасов, ветеринар по образованию, много лет разводивший птиц в Узбекистане, не только опытный хозяйственник, он и опытный кабинетный чиновник, умеющий разводить, плести интриги, обаять, очаровать посулами, обещаниями и даже намеками на обещания, показать себя могущественнее, чем есть на самом деле…

Думаю, за годы сотрудничества со спецслужбами ему удалось убедить в своей огромной поддержке в Азербайджане, что, конечно, ничего с действительностью не имело. В Азербайджане народ о нем забыл уже тогда же, в 2006 году, когда после своего таинственного увольнения отправился в изгнание в Россию…

Ради справедливости стоит сказать, что господин Аббасов хорошо разбирался не только в птицах, но и в людях. Он и в Ширване Керимове быстро разобрался и понял, что этим уже вполне зрелым человеком можно манипулировать. Ширван Керимов, сам в годы руководства общественной организацией и нахождения в разных общественных структурах городского и областного уровня нередко прибегающий к всякого рода  манипуляциям, поддался чарам пожилого, но все еще крепкого птицевода. Он решил, что дружба с Аббасом Аббасовым разом решит все его проблемы. Аббас Аббасов же в свою очередь решил, что у этого наивного и очарованного им человека можно отобрать последнее, что у него есть, даже то, что ему не принадлежит, и не отдав взамен ничего…

И Ширван Керимов, потратив на Аббаса Аббасова золотое время своей жизни, потратив на него заработанную всей организацию репутацию, взамен не получил ничего…

Когда Аббаса Аббасова в Москве назначали возможным преемником Алиеву, предстояло обеспечить ему поголовную поддержку всех российских азербайджанцев. Некоторым тупоголовым работникам в кремлевских кабинетах действительно верилось, что действительно существует азербайджанская диаспора как некий монолит, ее при определенных усилиях целиком можно отдать под правление выбранного им человека. В данном случае Аббаса Аббасова.

Я уже раньше писал о том, что азербайджанская диаспора в России – это миф. Есть азербайджанцы, проживающие в России, которые практически единогласно поддерживают Путина, пока он президента, Они же почти единогласно поддерживают Алиева, если даже Путин будет против Алиева…

XX

Азербайджанцы в России не являются настоящей диаспорой по разным параметрам. В том числе потому, что азербайджанцами, особенно теми, кто родился и вырос в СССР, Россия не воспринимается как настоящая заграница. Этому способствует и близость стран, безвизовый режим и т.д. Что касается трудности получения гражданства или даже вида на жительства, эти обстоятельства не делают на глазах азербайджанцев заграницей. Азербайджанцам из провинций гораздо труднее получать регистрацию в столице родной страны – в Баку…

Многие азербайджанцы среднего и старшего возраста в России по определению не могут создать по-настоящему самостоятельные организации, примыкать к политическим партиям и движениям, кроме Единой России и других таких же ручных партий. Эти азербайджанцы – а их десятки, а то сотни тысяч, то есть большинство – имеют такие биографии, с которыми трудно быть самостоятельным, иметь собственное мнение, в том числе по политическим вопросам. Много тысяч мужчин в свое время уклонились от воинской службы в Азербайджане, поэтому подобное темное прошлое их делает безоговорочно лояльными азербайджанским властям. А в России они тоже должны быть провластными, потому что многие наши соотечественники в недавнем прошлом имели проблемы с законом, имели незаконный бизнес, значительная часть людей продолжает пребывать в таком полулегальном состоянии. Поэтому в демократическом движении, в оппозиционной и правозащитной среде азербайджанцев практически нет.

Если бы даже всех азербайджанцев, проживающих в России, удалось настроить против Алиева, ничего из этого не вышло бы. Тупоголовые в Кремле про одно отличие Азербайджана от Грузии не догадались – в Грузии при Саакашвили была демократия, он проводил демократические выборы и сам же на таких выборах проиграл. В Азербайджане нет демократии и нет демократических выборов, и как бы люди не проголосовали, итоги будут в пользу Алиева. Поэтому азербайджанский вариант грузинского сценария был обречен. И у Аббаса Аббасова шансов было никаких. И не удивительно, что он позором завершил свою публичную карьеру – уходил в отставку первым вице-премьером, а в Москве был изгнан с публичной сцены в ранге председателя совета старейшин одной общественной организации, купленной им у Союна Садыхова. Надо напомнить, что даже на эту должность Аббас Аббасов не имел права, так как не имел российского гражданства…

Я совершенно уверен, что Шрван Керимов очень далеко не заглядывал, и участвовать в предполагаемом азербайджанском перевороте через выборы, конечно, не намеревался. Он, сын простых людей и сам до недавнего времени общавшийся с простыми же людьми, вроде владельца закусочной Мустаджаба, вдруг оказывается в близком кругу Аббаса Аббасова, на которого Кремлем возложена спецмиссия. Что за спецмиссия – наплевать, главное, тут пахнет Кремлем, вхождением в люди, какая-то высокая должность… Чем черт не шутит – вдруг сам Путин пригласит, поговорит, составит положительное о нем мнение…

Уверен, что Аббасов если прямых обещаний не давал, туманные намеки на обещания точно делал. Окрылял старый и опытный птицевод самарского мечтателя…

Что узнал опытный птицевод и кабинетный трюкач Аббас Аббасов после одной-двух встреч с Ширваном Керимовым? 1. У этого человека нет настоящей работы. 2. У этого человека нет бизнеса. 3. Этот человек возглавляет неплохую организацию, отличающуюся от других тем, что действительно работает. 4 У этой организации нет своего помещения. 5. У этой организации нет даже своего сайта, издает трехгрошовую газету. 6.Тем не менее, эта организация имеет неплохую поддержку и репутацию.

И какие выводы сделал Аббас Аббасов? 1. Этому человеку можно ничего не давать, даже обещаний, а только намеки на обещания. Если у него до сорока пяти-шести лет нет бизнеса, почему он должен появиться в пятьдесят лет? 2. Можно использовать ресурс организации и продолжать делать намеки на обещания…

Кремлевские кураторы должны были обеспечить хотя бы видимость того, что Аббас Аббасов – признанный вождь российских азербайджанцев. Хотя до того, как он появился в Самаре, едва ли его кто-либо из азербайджанцев тут знал. Так же и в других областях России. Его не знал никто. Поэтому Аббас Аббасов так был заинтересован в приезде в Самару на празднование Дня Республики. Забегая вперед, скажу, что проведенные в мае 2013 года мероприятия никакого отношения к Дню Республики не имели. Самарские азербайджанцы чествовали Аббаса Аббасова, и так, словно сюда прибыл наследный принц…

И так удачно совпало, что здесь губернатором был Меркушкин Николай Иванович, человек паталогически алчный, ненасытно алчный и ненасыщаемый. Меркушкин, будучи чрезвычйно алчным и вороватым человеком, при этом был еще умственно туповат, ему лень было изучать весь расклад, связанный с продвижением Аббаса Аббасова.  Он только знал о его бывшем вице-премьерстве, о близости «к кремлевским кругам», видимо, кто-то еще ему на ухо шепнул о дружбе и партнерстве Аббасова с Тельманом Исмаиловаым.

И тут, думаю, вне всякого сомнения, у Николая Ивановича потекли слюны: запахло деньгами!

Шиш тебе, Николай Иванович, а не деньги от Тельмана Исмаилова…

XXI

И где теперь Меркушкин? Где Аббас Аббасов? А Тельман Исмаилов вовсе объявлен в розыск…

Тогда, в мае 2013 года Аббас Аббасов стоял на сцене самарской филармонии и , видимо, воображая себя Фиделем Кастро, широко махал обеими руками и толкал пламенную речь…

В сентябре 1993 года я возвращался с отпуска. Ехал на рейсовом автобусе Сальян – Баку. Ближе к Аляту мы стали обгонять старенькие грузовики, на борту которых ехали спасавшиеся бегом от наступающих армян зангеланцы, губатлинцы. Многие грузовики были остановлены у обочины дороги военными, которым, видимо, была дана команда беженцев в Баку не пускать. Мне запомнился потерянный вид стоявших в кузовах людей. Теленок запомнился, он тоже был в углу кузова одной из машин, он был совсем тощий и был весь измазан собственными испражнениями…

Осенью 1993 года население приграничных с Ираном районов вброд переходило Аракс под обстрелом приближающихся армянских отрядов… По словам очевидцев, творился ужас..

Где тогда был первый вице-премьер Аббас Аббасов? Разве не там он должен был находиться? Разве не он, борец и руководитель всех борцов, должен был заниматься обороной находящихся в зоне риска территорий? Где были армянские чиновники и где наши? Те армянские чиновники, которые оказались не там, где должны были, вынуждены были оставить свои посты и уйти в небытие. А наши высокопоставленные чиновники, предавшие свой народ, до сих пор правят… Артур Расизаде поднялся еще выше…

И вот Аббас Аббасов, который в мае 2013 года, ровно 20 лет после трагедии зангеланцев, губатлинцев, произносил пламенную речь на сцене самарской филармонии, разве не должен был тогда же если не сесть в тюрьму, то хотя бы подать в отставку?

И вот перед этим человеком самарские азербайджанцы водили хоровод. Словно это была постановка по рассказу «Гурбанали бек», когда пьяный бек заставляет крестьян-азербайджанцев водить хоровод перед русскими начальниками и их женами…

Невозможно представить, что самарские армяне устроили бы даже не такой, а вообще какой-либо прием бывшему чиновнику, отсидевшему в дни народной трагедии в своем уютном кабинете…

Когда я говорю, что мы войну проиграли, «патриоты» закатывают истерику. Они для успокоения своих внутренних органов рассуждают по роману Оруэля: «поражение – это победа».

Да, проиграли. И нет пока ни одной причины, по которой даже теперь можем победить. Могу привести доказательства.

В 1993 году Сурет Гусейнов вывел большие армейские подразделения с фронта и выдвинулся к Баку – брать власть. Вы подобное представляете у армян? Разве по законам военного времени его не должны были расстрелять? Ведь это был не просто переворот в мирное время. Он фронт оставил! Из-за этого погибло много людей! Но его никто не расстреливают. Он становится премьер-министром. Правда, через некоторое время Алиев-старший его посадит, но относительно ненадолго. Он давно помилован, ведет благоприятную жизнь и бизнес заграницей. Дает интервью. У него, наверное, есть значительный круг. Предатель и военный преступник пользуется у определенной части наших соотечественников уважением…

Только пусть никто не думает, что власть его освободила, потому что она милосердна и сердобольна. Нет, азербайджанская власть не милосердна и не сердобольна, она по-звериному жестока. Два парня получили по десять лет тюрьмы за административное правонарушение. Таких, как Сурет Гусейнов или Рагим Газыев милуют, чтобы показать, что изменники и предатели в почете…

Теперь вернемся к более низменной части этого происшествия. Пребывание Аббаса Аббасова вместе с сопровождающими его лицами обошлось организации в 500 тысяч рублей. До крымских, до донбасских, хороших рублей, которые были пожертвованы нашими соотечественниками на проведение праздника. Но отнюдь не в честь Аббаса Аббасова, как на самом деле получилось.

Приехал в Самару богатый, обеспеченный человек с хорошими не только политическими, но и бизнес-связями. Он тут не стал спрашивать, как тут живется азербайджанцам, среди которых много беженцев, которые таковыми стали как раз по вине таких, как Аббас Аббасов. Он мог бы пожертвовать хотя бы небольшую сумму для нуждающихся. Он мог бы дать денег на приобретение собственного помещения – не достойно сидеть в казенном помещении все-таки… На эти пятьсот тысяч мы могли нанять профессионального хореографа хотя бы на время… Ничего он не дал. Ни копейки. Счел возможным на собранные самарцами деньги пожить в дорогой гостинице. И не один…

Азербайджанский чиновник, хоть и бывший, всегда безжалостен в отношении простых людей. Готов обороть их при любом удобном случае…

Это было началом конца…

XXII

Через несколько дней после мероприятия состоялось собрание активистов ЛАСО. Я выступил и опять резко высказался против приезда Аббаса Аббасова и его свиты. Недовольных было много и по разным причинам. Музыканты из Баку во главе с Мираламом Мираламовым, на которых было потрачено более 400 тысяч рублей, на сцене провели всего десять минут. (Ширван Керимов утверждал, что двенадцать минут…). Люди, которые пожертвовали на мероприятие значительную сумму и до этого поддерживавшие организацию финансово были возмущены тем, что награды от руководства области достались не им. Позже Ширван Керимов вручил собственные грамоты. Зрелище было постыдное…

Кстати говоря, когда я пенсию оформлял, оказалось, что у меня за двенадцать лет работы с газетой «Очаг» нет ни одной грамоты, дающей право на льготу. Такую грамоту от губернатора или от председателя Думы некоторые у нас получали по два раза. И все представлял к награде, конечно, Ширван муаллим… Это к тому, что якобы он всегда терпимо относился к моей критике…

Ответное выступление Ширвана Керимова сводилось к тому, что за все его старания соотечественники отвечают черной благодарностью… Но на этот раз вопрос об отставке не ставил…

Еще через некоторое время состоялось Правление. Ширван Керимов объявил, что он решил уйти в отпуск. Длительный, так как давно не отдыхал. Отдохнет он, может, семь-восемь месяцев. И он предложил избрать временного председателя из двух предложенных им кандидатов. И назвал их.

Я этих людей не буду называть. Просто скажу, что один из них последние два года не платил взносов и на мероприятия наши не приходил. Второй все летние месяцы отсутствовал, так как строил летний дом. Намерение Ширвана Керимова было очевидное: он не хотел, чтобы в его отсутствии организация работала. Насколько ревниво относится к своей должности, показали дальнейший ход событий…

Я попросил слово и сказал, что у меня свой кандидат. И назвал Джамала Акперова. Сказал, что более преданного человека к организации, чем Джамал, практически нет. Отчасти это потому, что его дети практически с младенчества выступают на всех наших мероприятиях, будучи неординарно талантливыми музыкантами. Джамал Акперов не только сам платит добровольные взносы, но привлекает жертвователей. У многих самарских азербайджанцев он пользуется уважением. Есть у него и организаторские таланты, не раз мы с ним проводили разные мероприятия.

Джамал Акперов стал третьим кандидатом. Но тут же кто-то предложил Шахбалу Дамирова, который к тому времени уже несколько лет никакой помощи организации не оказывал и играл роль цензора и жандарма. Он стал четвертым кандидатом. Потом было проведено тайное голосование. Джамал Акперов победил…

Ширван Керимов был сильно раздосадован. Он несомненно с любовью относился к детям Джамала, к его семье в целом. Но его самого не любил. Возможно, и раньше он в нем видел конкурента. Несмотря на недостаточную образованность, Джамал обладает чувствительной к культуре, особенно к музыке натурой. В его силах и организовать значительного масштаба мероприятия. Я понимал, что масштаб его личности недостаточно велик для большого общественного деятеля, но верил, что если использовать весь его потенциал, можно сделать много полезного…

Итак, свершилось. Джамал Акперов стал временным председателем. На какой срок – мы еще не знали. Ширван Керимов не стал написать официально приказа о назначении Джамала. Одно время у него даже собственного пропуска в Дом дружбы не было. Председательство Джамала продолжилось всего три месяца, Ширван Керимов, не вытерпев жизни без начальственного кресла, быстро вернул себе пост. Но и за эти три месяца успел попортить жизнь временному председателю. Что скрывать, Ширван муаллим просто терроризировал Джамала…  

Джамал быстро выправил финансовое положение. Он и для газеты находил темы, материалы, предлагал встречи с людьми, к которым он же меня возил. Забегая вперед скажу, что за не полных два года мы с Джамалом провели, кажется, тринадцать мероприятий, так как и после возвращения Ширвана Керимов после недолгого отпуска Джамал все мои просьбы выполнял. И денежные средства Джамал еще некоторое время продолжал собирать, и это тоже он делал ради меня.

Ширван Керимов отравлять Джамалу Акпереву начал практически с первых дней с его временного председательства. Он едва ли не по несколько раз в день ему звонил и как бы шутя говорил: «Джамал, ты думаешь, что я долго буду в отпуске? Нет, не долго. Скоро вернусь!» Или так: «Джамал, я в любой день могу тебя снять и назначить другого временно исполняющего…»

Он, конечно, не имел права… Он вел себя непотребно… Джамал обижался, не хотел быть председателем, а выполнял эту работу исключительно по моей просьбе. Я не хотел, чтобы организация перестала работа. При неработающей организации я газету не представлял…

XXIII

Повторю, что Джамал Акперов согласился на это не шуточное испытание исключительно из-за уважения ко мне. Давление на него было просто не человеческое, даже проголосовавшие за него люди не хотели посещать наши субботние собрания, опасаясь вызвать обиду у Ширвана Керимова. Постоянно, кроме самого Джамала, приходил в Дом Дружбы Намиг Мамедов и, как ни странно, один из проигравших Шахбала Мамедов – не мог же оставить меня, армянского агента и шпиона без присмотра. Но вскоре выяснилось, что посещает субботние собрания г-н Дамиров не только для выполнения своих полицейских миссий. Вскоре он привел с собой одну даму, которую посадил рядом с собой. Прошло еще немного времени и Джамал сказал мне, что Дамиров открытым текстом ему говорил, что его уровень недостаточно высок для руководителя, будет хорошо, если он уступит место этой самой даме. Я твердо посоветовал Джамалу послать обоих подальше…

Эта дама во весь небольшой период председательства Джамала добивался его замены собою, не имея для этого, конечно, никаких оснований. Тщетность своих попыток она поняла, когда Ширван Керимов, не пережив разлуки с начальственным своим положением, вернулся в Дом дружбы. Эта дама скоро, и, думаю, под руководством Шахбалы Дамирова, нашла партнеров, которые зарегистрировали новую организацию…

И после возвращения Ширвана Керимова Джамал значительное время собирал денежные средства, и мы вместе готовили и проводили различные мероприятия. На самом деле чтобы выпускать небольшую газету, даже немного более крупную, чем наш «Очаг», мне хватало бы одного человека, как бы директора. Им вполне мог бы такой человек, как Джамал Акпереов. И он эту работу успешно выполнял. К сожалению, Ширван Керимов не переставал терроризировать Джамала и это в конце концов привело к тому, что Джамал практически порвал с организацией.

Я выше отметил, что с первого дня своего временного председательства собирал пожертвования для организации. Обязательно надо сказать, что для мероприятия в мае лично Джамалом было собрано, если не ошибаюсь, более четырехсот тысяч рублей. Он ликвидировал все задолженности, в «казне» даже появились лишние деньги. Но вскоре Ширван муаллим едва ли не в ежедневном режиме стал ему давать финансовые поручения – надо было платить то поставщику вин, то поставщице сладостей. Все эти деликатесы Ширван муаллим, конечно, употреблял не сам лично. Он, выполняя «представительские функции», постоянно посещал разные мероприятия, бывал у разных людей, и, как подобает восточному человеку, делал подарки. И все это записывалось в тетрадь. Поначалу денег на оплату вин и сладостей хватало. Потом сумма стала возрастать как на дрожжах. Уже через несколько месяцев организация, еще сравнительно недавно потратившая два с половиной миллиона на майское «аббасовское» мероприятие, оказалась должна Ширвану Керимову несколько сот тысяч рублей… Джамал Акперов едва ли не два раза в неделю вызывался в офис для отчета. То есть будучи единственным человеком в организации, который сам бегал по всему городу и просил деньги у разных, не всегда приятных, надо сказать, людей, получал плевки в лицо…Руководствуясь мелкими личными интересами, идя на поводу своих эгоистических побуждений, Ширван Керимов довел дело до того, Джамал Акперов бросил все – добровольно взятое на себя обязанность фондрайзера, казначея, организатора мероприятия. Встретив черную неблагодарность за все сделанное, он и сам перестал платить добровольный членский взнос.

Скоро он перебрался в Москву на работу. Я потерял директора. Существовать газете оставалось недолго…

Мне есть за что быть на всю жизнь благодарным Джамалу. Он много раз приходил мне на помощь – когда болел, когда возникал бытовые проблемы. Давал в долг, который я возвращал частями, заботился даже о том, чтобы я время от времени куда-нибудь выезжал. Мы с ним немало ездили по Самарской области…

Теперь, признаюсь, не рвусь к встрече с ним. О чем нам говорить? Того дела, которое у нас было общее, нет. У меня вообще никакого дела нет…

Последний тираж «Очага» из типографии забрал Джамал. В последнем номере газеты был материал о его односельчанке. В типографии, как потом я узнал, ему в ультимативной форме сказали, что у нас задолженность за четыре месяца. Часть тиража в Джалилабад через водителя автобуса он отправил, а про задолженность он мне даже не сообщил, не говоря о том, что он мог бы хотя бы часть этой суммы оплатить – она была небольшая…

Однажды Джамал, рассказывая всеобщем уважении односельчан к отцу, говорил, что мужики всего села, возвращаясь с сенокоса, вешали свои инструменты на ветке дерева перед их домом. Отец потом, не разбираясь какой инструмент чей, брал их и точил. Мужики утром приходили за заточенными инструментами, и забрав их, отправлялись на поле…

Джамал говорил, что он мечтает так же пользоваться уважением людей…

Я ему сказал, что для этого надо всю жизнь затачивать инструменты знакомых и незнакомых тебе людей…

Настоящий общественный деятель этим и занимается. Трудится на общее благо. Но не стоит думать, что это неблагодарное занятие. То, что дает оно, нельзя купить ни на какие деньги. Это всеобщее признание, всеобщее уважение. Это самый ценный капитал, который человек может оставить своим потомкам…

Дети в чем-то похожи на своих отцов, в чем-то нет. Нельзя упрекнуть Джамала в том, что у него не тот масштаб, дальше своих личных, семейных интересов заглядывать, важное от мелкого отличать не может. Таким он создан, с такими параметрами, такого калибра…Но много полезного он успел сделать. Надеюсь, что скоро он приведет в полный порядок свою жизнь, решит все проблемы с кем бы то ни было… Быть безукоризненным главой семейства, отцом не менее важно и почетно, чем известным общественным деятелем…

Кто знает, может, Джамал еще сумеет проявить себя и в общественном служении…

XX1V

В этом заявлении самое необычное не его содержание, то есть не намерение Ширвана Керимова подать в отставку. Подобное намерение в той или иной форме им высказывалось или даже «официально» выдвигалась к тому времени уже в течение десяти почти лет. Самое необычное и даже шокирующее в нем – дата. 20 января 2015 года. То есть заявление об отставке было подано на рассмотрение… траурного собрания. Да, если кто забыл, напоминаю: азербайджанцы каждый год 20 января проводят траурное мероприятие. Два года подряд наши мероприятия, посвященные «черному январю» и ходжалинским событиям, Ширван муаллимом превращались в спектакли, в которых разыгрывался вечный сюжет: «оставление власти» или «дележ власти». В одном случае я через Намига Мамедова, с которым у Ширвана Керимова с молодых лет приятельские отношения, убедительно просил, чтобы он на траурном мероприятии тему руководства организацией не поднимал. Намиг Мамедов мою просьбу передал. Но Ширван Керимов, быстро свернув траурную часть траурного мероприятия, перешел к главной для него теме: в власти. Он уже не подавал в отставку. Он делил власть с Рахманом Алиевым…

У Ширвана Керимова много прекрасных качеств. Однажды он среди ночи нашел напавшего на меня пьяного дебошира и избил его… Но у него не хватает очень важного качества, которое, возможно, не входит в число прекрасных, но без него как-то человек становится неискренним, не симпатичным даже…Он не склонен признавать свои ошибки. Даже в ситуации, когда его виновность в случившемся очевидна, он пытается оправдать себя, с течением времени у него уже возникает сочиненная им же легенда, в которой виноваты другие, а он невинная жертва обстоятельств…

Чувство вины и виновности, подвиг раскаяния – это не совсем присуще нам, мусульманам, но живя в преимущественно христианской стране и будучи окруженными в той или иной степени и мере христианской культурой и этикой, мы все же могли бы более остро ощущать если не виновность, то хотя бы ответственность за свой образ поведения и за свои поступки не только перед Богом, но и перед другими. Но другие как раз перед Ширвано муаллимом всегда выходят или виноватыми и неблагодарными…

Он так до сих пор не признал свою неправоту за помпезный прием, который он от имени организации, за счет организации устроил политическому маргиналу Аббасу Аббасову. Он продолжал совершенно бесполезные поездки в Москву, к Аббасу Аббасову, которого Баку явно загонял в угол. Ему, думаю, не с Аббасом Аббасовым расставаться было страшно. Ему страшно было расставаться с собственными надеждами, которые он связывал с Аббасом Аббасовым. Ему не хотелось верить, что все это рухнуло, Аббас Аббасов уже в Москве – никто. Даже хуже, чем никто. Потому что даже не представляя реальную опасность для Баку, Аббас Аббасов теперь для Алиева стал более заклятым врагом, чем прежде…

Аббас Аббасов был уже труп. Теперь борьба за организацию, с которой должен был начать свое триумфальное шествие сначала по России, потом и повернуть в сторону Азербайджана Аббас Аббасов, шла практически без него. Найдите публикации тех времен и обратите внимание на имена тех, кто в Москве вел борьбу за федеральную автономию – вы не найдете среди них ни одного человека, который по праву был бы достоин звания «общественный деятель»… Выскочки все какие-то, рвущиеся в высокие кабинеты, жаждущие получить корочки, завести полезные знакомства…

В январе 2015 года Ширван Керимов пытался доказать всей организации, что его личная дружба с «киши» («киши» в интерпретации Ширван муаллима – это Аббас Аббасов. А вы про кого подумали?) великое благо для всех нас.

Мы еще не забыли, что в мае 2013 года на «киши» было потрачено 500 тысяч благотворительных денег…

Ширван муаллим, как я уже писал, производить впечатление. Прошение об отставке было уже много раз. Значит сильного впечатления не произведешь. Но есть подать это самое прошение на траурном мероприятии? Вот впечатление произведется…

В тот же вечер я написал: «Тут есть элемент шантажа – если вы коллективно не полюбите Аббаса Аббасова, то я вас брошу на произвол судьбы.

Нет, ни коллективно, ни индивидуально Аббаса Аббасова любить мы не будем. Тем более мы не стадо баранов, чтобы нас принесли в жертву этому сытому, тщеславному старику, устроившему к тому же из-за непомерных амбиций драку межу азербайджанцами в центре Москвы. Аббас Аббасов, не забудем, тот самый человек, который несет прямую ответственность за оккупацию наших территорий, в том числе малой родины Ширвана Мурватовича.

Это заявление, как документ, ничтожное. Ничтожное еще потому, что оно не искреннее. Мы люди не наивные. Но у Ширвана Керимова большие заслуги перед нашими организациями. Он в любую минуту может разорвать в клочья эту бумажку и забыть об этом.  И больше не ездить в Москву и не участвовать не в нашей войне.

В ином случае – мы тоже не пропадем. Как старейший член организации, хочу сказать одно: Ширван Керимов начальником в понятном нам смысле этого слова не был. И начальников у нас не будет. У нас будет хранитель организации, офиса. Им станет человек, которому общественные интересы дороже его собственных интересов. Кто хочет быть начальником, пусть построит собственное здание на собственные деньги, пусть покупает самую мягкую мебель, пусть садится в самое мягкое кресло, пусть соберет своих дружков и пусть ими командует. У нас этого не будет.

Надеемся, что Ширван Мурватович все же порвет эту бумажечку и принесет свои извинения за театральный жест на мероприятии, посвящённом общенациональной трагедии. Им допущена серьезная ошибка».

Ширван Керимов никуда не ушел. Никто его и не гонял. Он остался. Игры и манипуляции продолжилсиь…

XXV

Периодические манипуляции с «отставкой» для Ширвана Керимова были в том числе и своего рода тестом на прочность своего положения. Если он был в состоянии все трезво оценить, должен был понимать, что положение его не очень прочное. Еще несколько лет до этого, когда он очередной раз заговорил о своей отставке, я тоже решил провести свой тест: предложил кандидатуру Нурмагомеда Алескерова, человека, который практически со дня создания организации был активным ее членом, несмотря на то что сам жил в семейном общежитии в стесненных условиях, постоянно платил членские взносы. Кром того он в бизнесе делал успешные шаги, так что в его организаторских способностях не приходилось сомневаться. Мое предложение привело Ширвана Керимова в замешательство. «Неее, Нурмагомед еше так молод… Он не справится… Может, в будущем…», — растерянно сказал он.

Признаюсь, что точного возраста Нурмагомеда я не знал. Думал, что ему лет от силы двадцать восемь. Тем не менее, обратился к самому Нурмагомеду и спросил, сколько ему лет. «Тридцать два», — со смущением ответил он…

Ширван Керимов любит с гордостью рассказывать, что гараж Бакинского метрополитена возглавил, когда ему было всего двадцать три года…

Прошло еще несколько лет. И Ширван Керимов вновь заговорил об отставке и о преемнике. Я на этот раз предложил Самира Бабаева. И он оказался слишком молод…

Хочу сделать еще одно признание: я мог бы сместить Ширвана Керимова с поста председателя. Особенно после свистопляски с Аббасом Аббасовым. Ко мне приходили старейшие члены организации, чтобы получить мое согласие. Я отказался. Сказал, что лучше закрыть организацию и комнату вернуть государству. Потому что, что бы ни создавали наши соотечественники в России, получается бардак. Зачем нам еще один?

Одним словом, Ширван муаллим блефовал и манипулировал. Но в одном вопросе все было серьезно. Уходящий, а потом ушедший в отставку по возрасту полковник милиции очень хотел быть в руководстве ЛАСО. Вряд ли Ширван Керимов горел желанием поделить с ним власть. Но давление на него было сильное. На него оказывал давление, кроме самого Рахмана Алиева, и близкий круг, в который оба входили –я так считаю и для этого у меня есть основания.

Я тут пытаюсь не переходить на личности. И о Рахмане Алиеве не хотелось говорить лишний раз. Но я вынужден, так как он сыграл значительную роль в той деградации, которая произошла с организацией.

Попыткам Рахмана Алиева стать руководителем ЛАСО отчаянно противился я. Что такое вчерашний опер во главе национально-культурной (!!!) организации. Это то же самое, если бы меня, наградив генеральскими погонами, назначили бы начальником Рахмана Алиева, когда он работал в убойном отделе. Он хотел стать моим начальником и в тот же день уволить меня, закрыв газету. Зачем нужна была ему организация? Во-первых, ему нужен был наш офис – просторный, уютный и даже солидный. Ему нужен был статус руководителя «диаспоры» — ведь так многие называют руководителя организации. Одним словом, он очень хотел быть начальником диаспоры. Я бы не против был, если бы он хотел быть начальником всей вселенной, как Велимир Хлебников. Но вне рамок нашей организации. Я много раз ставил вопрос: если он уверен в своем потенциале в качестве общественного деятеля, почему ему не создавать собственную организацию? Это же так легко и просто…

Конечно, никакого потенциала у него не было…

Поэтому он стал эксплуатировать ресурс и репутацию нашей организации. Создал одноименную группу в Интернете и стал всех подряд туда включать…

В марте 2014 года в ДДН состоялось одно из самых скандальных собраний Правления ЛАСО. Ширван Керимов решил провести голосование по кандидатуре Рахмана Алиева. Я с трудом остановил машину голосования и потребовал проверить квроум. Оказалось, что из 44 членов Правления присутствует только треть. И люди, которые уже начинали поднимать руки, никакого отношения к ЛАСО не имеют. Были бандюги из Новокуйбышевска, одни из которых еще несколько дней после этого мне угрожал в Интернете. Была привокзальная шпана, главарь которой по имени Тарлан, пытался угрозой мена запугать. Я заявил, что если незаконное голосование состоится, я обращусь в суд…

Голосование не состоялось…

Ширван муаллим закатил истерику…

Это одна из самых позорных страниц в истории ЛАСО…

XXVI

Прежде чем продолжить «этнопровинциальную драму», я хочу поделитья своими соображениями о роли Дома дружбы народов в том, что с нашей организацией в целом и с нашей газетой в частности произошло, также о роли ДДН в возникновении вечнозеленых и вечных вождей национально-культурных объединений, в то время как сами объединения существуют только на бумаге и в воображении ограниченного количества людей.

В ноябре, вернее, в начале декабря 2011 года с газетой произошло одно происшествие, которое немало в ее судьбе предопределило.

В ноябре 2011 года в областной филармонии прошел традиционный областной праздник «Венок дружбы». В статье, посвященной этому мероприятию я позволил себе критику некоторых художественных коллективов. Также я задавался вопросом относительно того, по каким критериям вручались областные награды. Например, весьма высокую награду, почетную грамоту губернатора получил «редактор» одной этнической газеты, до сей поры имевшей один единственный номер… Такую же высокую награду получила руководитель русского национального центра, имевшего тесную связь с местными нацистами… Тогда электронный вариант этнических газет размещали на сайте Дома дружбы народов. Как только мы сверстали свежий номер, я его отправил по электронной почте в ДДН. На следующий день ноябрьский номер «Очага» был выложен на сайте. Но уже вечером его удалили. Оказалось, что,  возмущенные моими критическими замечаниями сотрудники ДДН и руководители НКО обратились к тогдашнему директору Дмитрию Мюльбаху, и он отдал распоряжение газету нашу изъять. Я через Интернет обратился к Мюльбаху, написав, что ДДН не его частное предприятие и сайт ДДН не его собственность, изъять по своему усмотрению газету означает устанавливать цензуру, таким образом нарушить закон России о СМИ. В ответ Мюльбах написал, что якобы я «людей оскорбил в своей статье». Я поговорил с Ширваном Керимовым и сказал, что так это не оставлю. Дойду до суда. Он попросил подождать. На следующий день он сходил в областную администрацию и там поговорил с одним чиновником, который курировал ДДН, После некоторого выяснения отношений тот чиновник отдал приказ вернуть «Очаг» на сайт. Мюльбах приказ исполнил. Но очень своеобразно. Всего через пару дней сайт закрыли якобы на реконструкцию, а когда сайт работу возобновил, ноябрьского номера «Очага» там опять не оказалось…

Я тогда решил завести бесплатный блог «Очаг»…

Этим дело не кончилось. На следующем субботнем нашем собрании Ширван Керимов сообщил, что получено важное письмо по поводу «Очага». Письмо было объемистое четыре страницы формата А4. И Ширван Керимов весь этот эпистолярный материал читал с выражением и, кажется, получая некоторое удовольствие. Письмо было составлено руководящими сотрудниками ДДН и было выдержано в духе гневных осуждений сталинского времени. Руководящие сотрудники ДДН гневно возмущались тем, что я позволил себе критиковать танцевальные коллективы, которые по своему мастерству никак не уступают артистам больших и малых театров…

Ничем это не кончилось? Что они могли мне сделать? Газету я писал дома, верстали ее тогда постороннем учреждении, где работала наша верстальщица… Государственные деньги на нашу газету не выделялись. Так что я полностью был независим. Чего нельзя сказать об организации в целом. Организация с самого начала была зависима тем, что пользовалась казенным помещением.

Не хочется распространяться на тему о том, что бесплатно ничего не дается, за все приходится платить. Это общеизвестно. Мне кажется, что в том виде, в каком существует Дом дружбы народов, он имеет больше минусов, чем плюсов. Он порождает самовоспроизводящуюся бюрократию, происходит постоянная борьбы внутри этой бюрократии, возникают группировки, фракции, постоянно плетутся интриги. Тут свой центральный комитет, свое политбюро, приближенные к его членам…

Все это заменяет дело, ради которого создан Дом дружбы и на которое тратятся немалые казенные деньги…

Хотя азербайджанцев в России диаспорой можно назвать только условно и с сильными оговорками, тем, не менее нас здесь много. Нас немало и в Самаре. И, конечно, не солидно и даже не достойно при такой численности не иметь своего дома. Если хочешь заниматься своим делом, ты должен иметь свой дом. Иначе приходится заниматься и чужими делами. Иногда эти чужие дела сулят такую выгоду, что свои дела отходят на второй план или вовсе забываются. Думаю, те метаморфозы, которые происходили все эти годы с Ширваном Керимовым, начались тогда, когда он почувствовал сладкий запах возможности стать равнее среди равных. И он почти сразу увлекся дворцовыми … нет, лучше назовем это «домовыми», да домовыми играми…

За сравнительно недолгую историю Дом дружбы народов имел уже немало руководителей и только один руководитель был мужчина. Имя этого мужчины: Никулина. Хочу сказать, что по-мужски руководила Домом только она. По стилистике работы ее можно было назвать и «мадам». Но больше все же это было мужское руководство. Конечно, с приближенными, с фаворитами, с интригами, доносами и наветами, но руководство единоначальное, с окриками, и все же по-своему справедливое… После нее были мужчины, которыми скорее всего управляли женщины, уже успевшие пустить корни в стенах Дома, как покрытые легким слоем пыли кактусы на подоконниках…

XXVII

С Никулиной у меня одно время возникло некоторое противостояние. В выходные дни тогда ДДН практически закрывался, туда можно было попасть, заранее подав заявление, указав при этом важную причину. А в течение четырех лет вел воскресную школу. На каждый воскресный день подавалась заявка, тем не менее каждое второе воскресенье вахтеры, не сомневаюсь, что по указанию Никулиной, пытались нас не пускать. Были скандалы, возникал крик, шум… Я написал в «Очаге» небольшой фельетон. Кажется, он назывался так: «Дом дружбы: чей дом? И когда дом?»

После этого Дом дружбы открыли для всех. А когда еще, если не в выходные, работать общественным организациям? Никулину можно было понять. Она выходные отдыхала. И не хотела, чтобы в ее учреждении находились люди без личного ее присмотра…

Но она смирилась с реальностью… И к газете, даже к такой маленькой, как наша, видимо, как бывший советский чиновник, имела должное уважение. Если бы подобный конфликт происходил при Мюльбахе или последующих директорах, окружающие их дамы продолжили бы борьбу до победы. Под руководством Жидковой эти женщины каждые выходные могли устроить в ДДН пожар или хотя бы потоп – чем не причина не пускать людей…

Справедливости ради стоит сказать, что препятствий при посещении ДДН больше не возникало. Но настоящая, разносторонняя работа в Доме дружбы была только первые годы. По крайней мере было несколько организаций, по-настоящему работающих. Замечательный художественный коллектив был у грузин, возглавляемая уникальной женщиной Мзией Лаврентьевной, скоропостижно умершей прямо во время выступления своих талантливых подопечных. После ее смерти от грузинской организации осталось одно название. И руководитель Бежия, человек симпатичный, но имевший более, видимо, важных личных забот, чем общественное служение…

Бурная деятельность была у казахов.

Есть некоторая ущербность в самой концепции Домов дружбы народов. Дом дружбы на самом деле не должен быть больше и шире, чем материально-техническая база. То есть национально-культурные организации существуют совершенно автономно, самостоятельно, желательно имея собственный офис. А Дом дружбы предоставляет им свою техническую базу при проведении разных мероприятий – это конференц-зал, клуб, электронные средства. В настоящем виде Дом дружбы больше напоминает приют. И если ты в приюте, как ты можешь быть самостоятельным?

Предоставление помещений ДДН на основе двусторонних договоров отдельным организаций хорошим могу назвать только потому, что и мы там имеем комнату. Но эта процедура тоже ущербна. Крайне упрощена регистрация этнических организаций. И вот регистрируется все новые организации и получив документы, новые вожди тут же бегут к руководству ДДН: дайте и нам помещение! Ах, нет? Тогда мы обратимся в Белый дом, лично к губернатору…

И обращаются…

Или вот организация получила комнату еще 2003 или 2004 году. И с тех пор н черта не делает. Есть руководитель, который ездит на хорошей машине и собирает дань со своих соотечественников то ли на рынке, то ли на стройках. И как у него отнимешь комнату?

Процедура отчетности или отсутствует, или если она есть, совершенно не соблюдается. У нас была воскресная школа, потом не стало ее. И что? Кого это интересует? И газеты не стало. Тоже никого не волнует. И танцевальный коллектив давно коммерческим предприятием. И черт с ними, с танцами…

А получить на халяву комнату хочется многим. Одно время в ДДН появилась культурная организация китайцев. Китайцев я ни разу видел. Зато часто видел руководителя, который был татарином – офицером запаса. Он на каждом собрании требовал комнату, говорил, что якобы в его татарском лице ДДН оскорбляет великий китайский народ…

Кстати, однажды принимая участие в круизе по Волге на халяву (каюсь, на халяву, мне и теперь стыдно…) я оказался в одной каюте с татарином, вождем самарский китайцев. Он с вечера напивался до чертиков и ночью так храпел, что трехпалубный теплоход качался из стороны в сторону… Я не спал и мечтал, как говорится в одном французском фильме, стать японцем и захватить весь Китай…

Дружба народов в стенах казенного дома – это сумасшедшая идея, вызревшая в головах тех, кто не знаком по-настоящему, что такое народы…

Вот возьмем татар. Близкий по этническому происхождению к азербайджанцам народ. Но азербайджанцу легче о чем-либо договориться с эскимосом или с французом, чем с татарином. Прежде чем с татарином о чем-либо договориться, надо решить жизненно важный вопрос: кто главнее? То есть, кто из тюркских народов в Самаре главнее – татары или азербайджанцы? Татары, надо сказать, весьма озабочены своим местом в пантеоне российских народов. А тут еще мы, азербайджанцы, приперли. Поэтому, по моим наблюдениям, присутствие рядом азербайджанца для татарина создает психологический дискомфорт и душевное напряжение.

Учтите: я говорю не о среднестатистическом татарине. Я говорю о татарине, который занимается возрождением национальной культуры, и он всегда несколько негативно националист, что, видимо, является излишками производства…

Несколько раз, кажется три раза, был проведен областной праздник Новруз., на который из областного бюджета были потрачены значительные деньги. Забегая вперед, скажу, что существенная часть этих денег, по крайней мере на первом Новрузе, были просто разворованы. Когда я узнал, сколько же получил «режиссер» совершенно неуклюжего представления, я был ошарашен… Но теперь я не об этом. О том, что нам, то есть мне с Ширваном Керимовым так и не удалось убедить организаторов официально назвать праздник не как «Навруз», как произносят слово татары, а как «Новруз», как это слово на персидском языке, которому оно и принадлежит…

Татары настояли на своем… Я считаю, что с ними ни о чем невозможно было договориться. Признать свою неправоту для них означало бы признать превосходство азербайджанцев…

(продолжение следует)