АПРЕЛЬСКИЙ ПЕРЕВОРОТ В БАКУ И СОВЕТИЗАЦИЯ АЗЕРБАЙДЖАНА
Накануне восстания районные рабочие организации организовали охрану промыслов на случай их поджога мусаватистами. По распоряжению главного штаба восстания 26 апреля группа комсомольцев перерезало провода телеграфной линии Баку-Гянджа с целью воспрепятствовать вызову азербайджанских частей из Гянджи. В ночь на 27 апреля железнодорожники разобрал путь между станцией Кишлы (6 км севернее Баку) и узловой станцией Баладжары (14 км севернее Баку), намереваясь тем самым не допустить отправки мусаватистами из Баку своих частей против 11-й Красной армии. Чтобы отрезать противнику пути отступления, у моста в районе станции Кишлы расположился отряд численностью 450 рабочих. Той же ночью Чингиз Ильдрым организовал доставку снарядов на корабли военно-морского флота, после чего он вернулся в управление порта за товарищами и группой артиллеристов, переодетых рабочими. На пути к кораблям они были остановлены турецкими офицером и солдатами, которые были быстро разоружены и доставлены в порт. Намереваясь обезопасить флот от огня береговых батарей, расположенных на самой высокой точке Баилова, Ч. Ильдрым с несколькими бойцами овладел всей береговой артиллерией противника и уничтожил её связь с островом Нарген, где также располагалась артиллерия. Ранним утром 27 апреля Ч. Ильдрым неожиданно ворвался в бакинскую школу юнкеров и обезоружил всех её курсантов. Под его руководством утром того же дня вооружённые моряки вместе с баиловскими рабочими захватили первый городской полицейский участок и склад боеприпасов на Баилове. Восставшие полностью овладели военным портом и освободили из Баиловской тюрьмы всех политических заключённых (Дадаша Буниатзаде, Сумбата Фатализаде и других). Со всех кораблей были сорваны и выброшены в море трёхцветные флаги, место которых заняли красные знамёна Советов.
Тем временем боевые отряды бакинских рабочих захватили склады оружия, разоружили полицию и войска, заняли правительственные учреждения, почту, телеграф, вокзал и радиостанцию. По распоряжению Совпрофа служащие Бакинской телефонной станции обеспечили бесперебойную связь центрального штаба с промыслово-заводскими районами. В момент начала восстания азербайджанское руководство обратилось по телефону к британскому верховному комиссару в Тифлисе Люку с просьбой предложить грузинскому правительству оказать помощь путём посылки войск, а также оказать давление на Армению и добиться от неё гарантий прекращения боевых действий в Карабахе. Под влиянием большевистской агитации на сторону восставших перешли некоторые воинские части (полк «Ярдым Алайи» и 7-й пехотный полк). Бойцы полка «Ярдым Алайи» отправили в распоряжение Азревкома броневик, а также задержали поезд с английской и польской миссиями. В 10 часов утра военная флотилия под командованием Чингиза Ильдрыма вышла в бакинскую бухту и направила корабельные орудия на здания правительства и парламента.
Постановлением ЦК АКП(б) был учреждён Временный военно-революционный комитет Азербайджана (Азревком) в составе Н. Нариманова, М. Д. Гусейнова, Г. Мусабекова, Г. Султанова, Д. Буниатзаде, А. Алимова и А. Г. Караева. В 12 часов дня делегация большевиков во главе с Гамидом Султановым от имени ЦК Компартии Азербайджана, Бакинского бюро крайкома РКП(б) и президиума «рабочей конференции» предъявило мусаватскому правительству ультиматум о сдаче власти в течение 12 часов. Впоследствии Г. Султанов писал: «члены парламента до того были ошарашены, что не могли в течение нескольких минут раскрыть рот и вымолвить хотя бы слово. Затем, когда председательствующий в парламенте зачитал ультиматум, Агамалиоглы с места выкрикнул: „Конец! Базар закрыт! (Вессалам, базар багланды!)“»[67]. В половине первой ночи с 27 на 28 апреля последовал ультиматум со стороны командующего уже Красным флотом Советского Азербайджана Чингиза Ильдрыма:
| Красный флот социалистической советской Азербайджанской республики предлагает Вам немедленно сдать власть советскому рабоче-крестьянскому правительству во главе с тов.Н. Наримановым. Красный флот в этом случае гарантирует спокойствие и мир всему населению г. Баку без различия национальностей. Ответ должен быть представлен с получением сего через 2 (два) часа, в противном случае будет открыт огонь[69]. |
Для обсуждения ультиматума перед заседанием парламента была образована комиссия в составе М. Г. Гаджинского, М. Э. Расулзаде, К. Карабекова, А. Сафикюрдского ( и А. Кардашева. Во избежание кровопролития, член ЦК партии Мусават Шафи-бек Рустамбеков на совещании в узком кругу у Н. Усуббекова, предложил некоторым депутатам оставить Баку и переехать в Гянджу для организации там сопротивления. Однако его предложение не нашло поддержки у собравшихся. В 20:45 открылось экстренное заседание парламента, на повестке дня которого был лишь один вопрос — ультиматум о сдаче власти. Перед обсуждением вопроса военный министр С. Мехмандаров сообщил членам парламента о невозможности вооружённого сопротивления. По настоянию М. Э. Расулзаде было принято решение провести открытое заседание парламента, «чтобы не принимались решения без ведома народа и чтоб он знал в каком положении мы находимся». Огласив текст ультиматума, премьер-министр М. Г. Гаджинский предложил принять условия ультиматума и был поддержан представителями различных парламентский фракций — С. А. Агамалиоглы («Гуммет»), К. Карабековым («Иттихад»), А. Сафикюрдским (Социалистический блок), А. Кардашевым («Эхрар»). Несмотря на то, что М. Э. Расулзаде не соглашался с условиями ультиматума, партия Мусават вынуждена была присоединиться к мнению большинства. По воспоминаниям Агамали оглы «парламент был полон. Первым говорил, кажется, Саниев, доказывая необходимость сдачи. Вторым Мамед Эмин, который очень сожалел, что приходится так бескровно отдавать большевикам, но не стоял за сопротивление, если этого не хотят другие. Потом говорил я и очень резко, „Никто не осмелится затеять какое-либо сопротивление, никто не осмелится подвергнуть разрухе город и пролить напрасно кровь невинных. Ни капли крови. И за что? За то, что происходит перемена власти и взамен Усуббекова, Хойского и прочих сторонников дармоедов и бездельников у власти станут Нариманов, Мирза Давуд и другие, то есть сторонники интересов рабочих и крестьян. Кто осмелится сопротивляться… Надо спешить — время дорого“.
Около 11 часов вечера состоялось голосование, по итогам которого парламент большинством голосов (при 1 против, 3 воздержавшихся и 3 не принявших участие в голосовании) принял постановление о передаче власти Азревкому. Соответствующий документ был подписан заместителем председателя парламента М. Ю. Джафаровым и директором канцелярии М. А. Векиловым. В нём излагались условия, на основе которых происходит передача власти. Этой же ночью парламент Азербайджана принял решение: «Сдать власть тюркским (то есть азербайджанским — прим.) большевикам и с сегодняшнего дня парламент и правительство считать распущенными». Тотчас же после окончания заседания парламента Агамалы оглы отправился на автомашине в штаб коммунистов, располагавшийся в глуши Чемберекенда. Этой же ночью члены Азревкома и ЦК АКП(Б) переехали в здание бывшего парламента[.
Вся полнота власти в стране перешла к Азревкому, который провозгласил независимую Азербайджанскую советскую социалистическую республику. В дни апрельского переворота в Баку аресту подверглись иностранные дипломаты, военнослужащие, торговые и экономические представители общей численностью до 400 человек, в том числе 32 английских офицера во главе с первым лордом Британского военно-морского адмиралтейства Б. Фрезером.
Пока в Баку происходила смена власти, советские бронепоезда («III Интернационал», «Тимофей Ульянцев» под командованием Терещенко, «Красный Дагестан» под командованиме Половинкина и «Красная Астрахань» под командованием Богданова), на которых вместе с красноармейцами также находились руководители Компартии Азербайджана, расположились на границе близ моста у реки Самур. Общее командование группой бронепоездов осуществлял М. Г. Ефремов. По воспоминаниям Г. Мусабеков, в 3 минуты первого он подал команду «Вперёд». Первым в наступление пошёл бронепоезд «III Интернационал», вслед за ним двигался «Красный Дагестан». Появление первого бронепоезда «III Интернационал», по воспоминаниям Ефремова, вызвало растерянность среди мусаватисты. Десантный отряд бронепоезда отразил с их стороны попытку оказать им сопротивление. Заместитель военного комиссара группы советских бронепоездов П. А. Друганов в своих воспоминания писал, что когда Ефремов увидел разбегающийся гарнизон, он встал на крышу бронепоезда и закричал вслед отступающим: «Пришла Советская власть! Кто хочет с нами в Баку, лезь на платформы!». В то же время специально выделенная группа телефонистов перерезала провода, соединяющие пост у моста со следующим укреплённым пунктом — станцией Ялама. Находясь в пути, бронепоезда пулемётным огнём рассеяли эскадрон конницы АДР. На станции Ялама имелись укреплённые позиции азербайджанского пехотного полка с 8 пулемётами и двумя 48-линейными гаубицами. Подойдя к станции, советские бронепоезда вступили в бой с противником. На полном ходу мусаватисты пустили в сторону головного бронепоезда паровоз-брандер, намереваясь спровоцировать крушение, но выпущенным из советского бронепоезда снарядом он был остановлен. При огневой поддержке бронепоездов десантный отряд перешёл в атаку и занял станцию Ялама. В бою погиб командир десанта Немыкин. Красноармейцам досталась гаубичная батарея, в плен попало 500 человек.
Пока шёл бой, группа телефонистов обошла фланг противника и перерезало провода, идущие к следующему укреплённому пункту — станции Худат, обеспечив внезапность наступления. Застав азербайджанские части врасплох, красноармейцы без какого-либо серьёзного сопротивления заняли Худат. При отступлении мусаватисты бросили военное снаряжение, в том числе 10 орудий разных калибров. Со стороны станции Хачмас навстречу им выступил азербайджанский бронепоезд № 1 (командир капитан, князь Лордкипанидзе), но после короткой артиллерийской дуэли он ретировался. Командир группы советских бронепоездов посчитал целесообразным не трогать его, а воспользоваться отступлением бронепоезда противника для дальнейшего успешного продвижения. Расчёт сводился на то, что мусаватисты не пойдут на уничтожение собственного бронепоезда и не смогут путём разрушений воспрепятствовать движению советских бронепоездов. Подходя к станции Хачмас, бронепоезд мусаватистов отцепил платформу и повредил железнодорожное полотно, но в скором временем оно было восстановлено. Уже отходя от станции, мусаватисты подожгли мост, но как только он бронепоезд ушёл, огонь был потушен железнодорожниками.
Столь быстрое продвижение советских бронепоездов встревожило азербайджанское правительство. Военный министр С. Мехмандаров отправил срочную телеграмму на западный фронт, где располагались основные части азербайджанской армии, сообщая: «Большевики напали на станцию Ялама, продвигаются дальше, заняли Худат, положение критическое. Приказываю сегодня же выслать в Кызылбурун из Казаха и из Гянджи по одному батальону, по возможности каждый силою не менее 500 штыков». Кроме того, азербайджанское правительство обратилось за помощью кменьшевистской Грузии, с которой у Азербайджана в 1919 году было заключено военно-оборонительное соглашение. Однако стремительное развитие событий сорвали какие-либо военные планы Тбилиси. На специальном заседании Учредительного собрания председатель правительства Грузии Ной Жордания сказал: «27 апреля азербайджанское правительство сообщило нам о том, что большевистские войска подошли к границе, и просили военной помощи. Мы поставили вопрос, хочет ли азербайджанский народ вести борьбу с большевиками и примет ли он на себя основную тяжесть? В таком случае мы будем обязаны оказать ему помощь не только в силу договора, но и политически и морально». Далее он продолжил:
| В час дня мы получили сведения, что большевики вошли в Хачмас, а в семь часов вечера они уже были в Сангаите, около Баладжар, т.е. за шесть часов они прошли сто вёрст. Тогда мы поняли, в чём было дело. Мы сказали: большевики идут с быстротой скорого поезда, без боёв, значит, с согласия Азербайджана. Пришли с совершенно незначительными силами, с двумя бронепоездами, заставить их отступить и захватить поезда могла небольшая сила, но так как не было такого желания, то вступление большевиков в Азербайджан превратилось в простую прогулку[83]. |
Активному содействию в продвижении частей Красной армии сыграла также группа турецких офицеров во главе Халил-пашой. Они проводили агитацию среди местного населения, призывая их не оказывать сопротивления Красной армии. Бывший начальник организации по борьбе с контрреволюцией АДР Наги Шейхзаманлы в своих воспоминаниях пишет:
Когда Красная армия подошла к нашим северным границам, азербайджанские власти приказали губернатору города Куба разобрать железнодорожные рельсы на протяжении, по крайней мере, одного километра. Губернатор выполнил это распоряжение на следующий же день. Однако лживый Халил-бей обманул нашего генерала, заявив: «Мой паша, правительство разобрало рельсы на границе. Красная армия не сможет проследовать отсюда в Анатолию для оказания помощи Ататюрку. Пожалуйста, примите соответствующие меры». Введённый в заблуждение азербайджанский генерал распорядился восстановить железную дорогу….
М. Э. Расулзаде писал: «Часть действующих в Баку османских турок невольно вводили людей в заблуждение такими словами: „Приближающую Красную Армию возглавляет турок по имени Ниджат-бек. Полки этой армии составлены из турок. Большое количество солдат родом из турок Поволжья. Эта Армия идёт на помощь Анатолии, борющейся со смертельными врагами. Сопротивление, оказанное этой Армии, будет равносильно помехе спасению Турции. С точки зрения великотюркского единства и мусульманской общности это равносильно предательству“. День спустя выяснилось, что все эти высокие слова были блефом. Это была всего лишь политическая уловка». 3 мая была распространена декларация «Азербайджанскому народу от турецких коммунистических большевиков», в котором азербайджанцев призывали оказать поддержку новой власти. Выступая 14 августа в Великом национальном собрании Турции, её председатель Мустафа Кемаль Ататюрк говорил, что в деле прорыва РККА восточного фронта, их беспрепятственного продвижения по Северному Кавказу и занятие ими Азербайджана «было наше целеуказание, наше влияние и наша заслуга»
Азербайджанский бронепоезд попытался удержать станцию Баладжары, но после короткого боя вынужден был уйти на Баку. Прибывший же в Баку мусаватистский бронепоезд был захвачен восставшими рабочими. В 11 часов вечера, по воспоминаниям П. А. Друганова, советский бронепоезд «III Интернационал» вступил на станцию Баладжары, отрезав азербайджанскому правительству путь на Тифлис. Г. Мусабеков писал, что Баладжары были ими заняты в 2 часа, в ночь на 28 апреля. Заняв узловую станцию Баладжары, 2 советских бронепоезда прикрыли Баку, а другие 2 бронепоезда двинулись в сторону Гянджи на случай отражения контрнаступления противника. Здесь, в Баладжарах, состоялось совещание относительно дальнейшего наступления. Вскоре поступило сообщение о том, что из Баку выдвинулся встречный поезд. В связи с этим было принято решение ждать. Через полчаса поезд прибыл на место, на котором находились «бакинские товарищи», сообщившие о том, что мусаватское правительство сдало власть.
Утром 28 апреля головной отряд 11-й Красной армии в составе двух бронепоездов с двумя стрелковыми ротами численностью 300 человек под командованием Ефремова прибыли на станцию Баку. На первом бронепоезде «III Интернационал» находились А. И. Микоян, Г. М. Мусабеков, Г. П. Джабиев (азерб.), Б. А. Алиев и др. Вслед за ними двигались части 11-й Красной армии, которые вошли в столицу Азербайджана 29 апреля. 1 мая в Баку вошли корабли Волжско-Каспийской военной флотилии. В телеграмме В. И. Ленину от 4 мая Орджоникидзе и Киров так описывали ситуацию:
26 апреля наши войска перешли границу Азербайджана, зная, что Комитет азербайджанских коммунистов в полночь на 28 апреля потребовал у правительства передать власть комитету коммунистов. (Наши бронепоезда в это время были в Хачмасе.) После короткого совещания правительство передало власть коммунистам, образовавшим Азербайджанский и Бакинский ревкомы, состоящие исключительно из мусульман. Была провозглашена независимая Социалистическая Советская Азербайджанская Республика. Первым актом Ревкома было обращение к Совет. России за вооружённой помощью и предложение военного союза. Войска наши шли без всякого сопротивления. После передачи власти коммунистам через два часа наши бронепоезда были в Баку, имея с собой батальон пехоты. На следующий день прибыла наша кавалерия и штаб армии. Войска Азербайджана целиком перешли на нашу сторону. Весьма активную роль в пользу революции в Баку сыграли турецкие аскеры и офицеры, отряд которых пресёк правительству возможность бежать из Баку. Энтузиазм населения, особенно мусульман и рабочих, не поддается никакому описанию, может быть сравнён только с Октябрьским в Петербурге с той разницей, что здесь не было никаких столкновений. Всюду полный порядок.
По воспоминаниям Г. Мусабекова проснувшееся на утро мирное население не верило в происшедшее: «Быстро мчавшиеся по улице автомобили, на которых развевались красные флажки, подтверждали происшедшее. Начали показываться в городе в одиночку и по нескольку вместе прибывшие на броневике красноармейцы. Дома стали украшаться красными флагами. С раннего утра улицы Баку заполнились трудящимися, искренно радовавшимися происшедшему бескровному перевороту и приходу красных героев-бойцов».
30 апреля в Баку стройными рядами вступила 32-я стрелковая дивизия. В город прибыли Левандовский, Г. К. Орджоникидзе и С. М. Киров. В тот же день здесь состоялись похороны погибших в бою красноармейцев, останки которых были захоронены на площади Свободы. 1 мая в Баку состоялась грандиозная демонстрация. Со всех концов страны в столицу Азербайджана шли телеграммы с приветствием появления Азербайджанской советской республики. Так, рабочие станции Сумгаит заявили: «Воссиявшее над нами Красное знамя мы будем крепко держать в своих мозолистых руках. Мы, рабочие, поддержим власть трудящихся в центре и на местах». 5 мая Ленин послал от имени Совнаркома РСФСР приветственную телеграмму СНК Азербайджанской ССР. День получения телеграммы в Баку был объявлен нерабочим днём. Вышел специальный газетный лист под названием «Красный Азербайджан» с портретами Ленина и Нариманова. Этот день был воспринят массами как день признания Азербайджанской ССР Советской Россией. 16 мая Нариманов в телеграмме Ленину сообщал: «…в Баку …настроение революционное. Красная Армия вела себя великолепно… Население искренне приветствует Советскую Россию и надеется, что она поможет молодому независимому Советскому Азербайджану укрепиться. Иные настроения разделяли бывшие руководители АДР. Один из них, Мамед Эмин Расулзаде, писал в связи с этим: «К сожалению, мы забыли наш принцип — „Поднятое раз знамя, никогда больше не опуститься“. Из-за боязни за свою жизнь и имущество, мы своё знамя независимости поменяли на кусок красного кумача»
Пока советские бронепоезда двигались в сторону Баку, 2-й конный корпус продвижением на Кусары, Кубу, Шемаху, Кюрдамир обеспечивал операцию с запада и таким образом отрезал мусаватским войскам пути отхода на Гянджу. Утром 27 апреля части 7-й кавалерийской дивизии А. М. Хмелькова, перейдя границу, вступили в бой, а затем взяли в окружение и разоружили в районе Кусары Кубинский пехотный полк. Во второй половине того же дня она заняла Кубу. 31 офицер и 600 аскеров без боя сложили оружие. Солдаты азербайджанской армии массами стали сдаваться красноармейцам, и их число вскоре превысило 5 тыс. человек. Преодолев Халтанский перевал Главного Кавказского хребта, дивизия 29 апреля заняла горное село Астраханку, после чего её силы двинулись на Шемаху и Ахсу. 30 апреля дивизия вступила в Шемаху.
Утром 28 апреля Самед Ага Агамалы оглы из резиденции Азревкома сообщил по телефону в Гянджу, Казах, Тауз, Шемаху, Ленкорань и другие уезды о перевороте в Баку и установлении здесь Советской власти. Узнав о событиях в Баку, Гянджинский окружной комитет АКП(б) в тот же день организовал губернский ревком во главе с Ф. Алиевым, предъявив губернатору ультиматум о сдаче власти. Вечером 29 апреля губернатор Худадат-бек Рафибеков подписал акт о сдачи власти Ревкому во всей Ганджинской губернии. Тем временем, советские бронепоезда продолжали движение по направлению к Гяндже. 28 апреля они заняли станции Кюрдамир и Евлах. При приближении к Гяндже им пришлось вступить в бой с отрядом мусаватистов, попытавшемся преградить им дорогу. 1 мая советские бронепоезда с десантными отрядами 28-й стрелковой дивизии вступили на станцию Гянджа.
29 апреля был образован ревком в Ленкоране. Уполномоченный мусаватского правительства по Ленкоранскому уезду вынужден был без сопротивления передать власть местному ревкому. Газета «Коммунист» впоследствии писала: «По получении телеграммы о перевороте в Баку уполномоченный Ленкоранского уезда предложил одному видному коммунисту сконструировать новую Советскую власть. 29 апреля на заседании комитета Коммунистической партии был выбран уездный Ревком». 3 мая к городу подошли корабли Волжско-Каспийской флотилии и в Ленкорань вошёл десант моряков. На следующий день была занята Астара на границе с Персией.
30 апреля шушинские коммунисты организовали уездный ревком, объявивший о переходе власти в его руки. В тот же день Советскую власть у себя объявила коммунистическая ячейка в Шамхорском уезде. При селении Дзегам был избран уездный Ревком под председательством Селима Алиева. 5 мая части 11-й Красной армии заняли Акстафу, Пойли, вышли в Казах. 8 мая они вступили в Барду, а 9 мая заняли Агдам 11 мая 7-я кавалерийская дивизия заняла город Закаталы Через день были заняты Белоканы. За 10—15 дней советская власть была установлена на всей территории Азербайджана, кроме Нахичеванского уезда, где Советская власть установилась лишь в конце июля.
газета ОЧАГ (OCAQ) Самара 