ЛОЛА

За годы знакомства с Алашрафом Гусейновым я от него слышал немало удивительных историй. Если бы не более и менее близкое знакомство и обнаруживающие следом прямые или косвенные доказательства, я бы посчитал некоторые из этих историй просто невероятными. Есть же люди, которые, будучи далеки от писательского ремесла, любят сочинять истории и рассказывать их.

Но Алашраф Гусейнов не из этой категории. У него все истории правдивые. Одну из них, которая совсем еще свежая, я решил назвать «Лола», именем героини истории. Красивое имя, не так ли? Лучшего заголовка мне не придумать…

Я недавно был в гостях у Алашрафа. Выиграв у меня две партии в нардах, он начал рассказать историю, которая с самого начала так меня захватила, что я немедленно забыл про обидный проигрыш, в котором, конечно, виноваты были зары…

Всё началось на Самарской картонажной фабрике, которую летом Алашраф бей посетил, чтобы заказать картонные коробки. Так как наш друг человек общительный и весьма галантный, он разговорился с менеджером фабрики, молодой женщиной по имени Лола. Наш друг, конечно, никак не мог не обратить внимание на внешность Лолы, которая была не просто обаятельной, но и особенной. Лола сказала, что папа у нее азербайджанец. «А кто?» — спросил Алашраф бей, знакомый с доброй половиной самарских азербайджанцев. Лола рассказала, что ее папу зовут Низами, но родители развелись, когда ей было всего три года, с тех пор она отца видели два раза и то эпизодически, и теперь ничего о нем ей не известно.

08.10.2015 офис ЛАСО

Получив согласие Лолы, Алашраф бей занялся розыском ее папы, который практически за считанные часы увенчался успехом. Оказался, что Низами Гаджиев, родной отец Лолы, жив и здоров, в настоящее время проживает в Большой Черниговке. Опять же с согласия Лолы Алашраф бей позвонил Низами Гаджиеву. Конечно, он начал немножко издалека, спросил о его здоровье, о погоде в Большой Черниговке. Потом осторожно и аккуратно спросил, помнит ли он свою дочь, которую зовут Лола. «Как же не помню? Qızıma qurçan olum… («Я жертвой стану своей дочери…») – воскликнул в Большой Черниговке Низами Гаджиев, который не видел своего единственного ребенка почти двадцать лет…

Дальше состоялся телефонный разговор между Лолой и отцом, а потом они встретились…

«Потрясающая история», — сказал я Алашраф бею. «Я бы хотел об этом написать».

Через несколько дней Алашраф Гусейнов мне сказал, что Лола не против. Готова со мной встретиться, как только будет свободное время.

8 октября Лола на своей машине приехала на Воронежскую 9. Оказалось, что если не Дом дружбы, то здание Дома дружбы не просто хорошо ей знакомо, оно для нее даже свое и родное…

                                     РАЗГОВОР С ЛОЛОЙ

— Легко нашли «Дом дружбы»?

— Я хорошо знаю Дом культуры «Родина». Я с детства здесь танцами занималась.

— Народными?

— Нет, классической хореографией.

— Долго?

— Да, несколько лет. Сначала здесь, а потом во дворце имени Кирова. Там была танцевальная академия.

— Но танцы не стали вашей профессией?

— Нет, я пошла учиться в полиграфическо-издательский техникум, потом замуж вышла. Не до танцев стало.

— Но навыки сохранили?

— Конечно, как не сохранить после стольких лет занятий…

— Расскажите о себе. Про свою семью.

— Мы жили в коммунальной квартире. Мои родители расстались, когда мне было три года. Но отца я помню.

— Вам известна причина развода родителей?

— Я никогда в эти дела не вникала. Но у моей мамы очень сложный, независимый характер. Возможно, из-за этого. У нас соседка была по коммунальной квартире, Надежда Павловна. Она всегда хорошо отзывалась о моем отце.

— После развода отец вообще вас не навещал?

— Он приходил два раза. Однажды, когда мне было, думаю, было восемь лет, я рано пришла из школы и увидела отца. Не помню, зачем он приходил. Второй раз он приходил, когда я уже после восьмилетки училась в техникуме и намечалась поездка в Англию, для чего необходимо было разрешение обоих родителей. Он приходил не один, а со своим младшим братом Машаллахом, с дядей Мишой.

— Разрешение отец дал?

— Мы справку получили по почте, это я помню. Почему он сам не приходил, не знаю. Возможно, мама была против.

— А в Англию съездили?

— Нет, не получилось…

— И сколько лет прошло после последней встречи с отцом?

— Ну, если мне тогда было шестнадцать лет… Получается лет восемнадцать…

— Как вам кажется, почему он не навещал родную дочь, к тому же, как теперь оказывается, вы у него единственный ребенок?

— Не могу сказать. Опять же, возможно, из-за мамы. Потом ведь он переезжал в Тверь и там жил. Только два года назад вернулся в Самарскую область. Может, и искал и не нашел. Я когда замуж вышла, взяла фамилию мужа, Шамбер. Поэтому мог бы и не найти…

— Родители женились по любви?

— Думаю, да. Сохранились фотографии  со свадьбы…

— Отец чем тут занимался?

— Он на железной дороге работал. Кажется, начальником поезда был. Мама окончила университет, химико-биологический факультет.

— Вас воспитывала мама?

— Больше дедушка и бабушка. Дедушка умер, а бабушка Нинель Алексеевна жива, есть со здоровьем проблемы, но держится. Мне очень дорога память о дедушке, который меня долго нянчил еще в младенчестве, когда мама уезжала в Москву на учебу…

— Вы сказали, что помнили дядю Мишу, брата отца. Кого еще из родственников отца доводилось вам видеть. Откуда они родом?

— Родом они из Кюрдемира. Я помню родителей отца, они к нам приезжали. Дедушку Агамалы помню. Я знаю, что у папы есть сестры Валида и Седагет, хотя их не видела.

— Меня удивила ваша реакция на предложение Алашрафа разыскать отца, ваша готовность встретиться с ним. И это после восемнадцати лет разлуки. Не было обиды на него?

— Обида была, но не на отца. Я просто никак не могла понять, почему все так сложилось. От отца ведь ничего мне не нужно было. Мне просто его не хватало. Есть полные семьи, когда ребенок, мама, папа. А есть семьи неполные. Моя семья неполная. В ней не хватало отца. Теперь он есть. И все изменилось…

— Как вам жилось в детстве, в юности?

— Я училась в девяностые. Очень тяжелые были времена. Не было продуктов, все по талонам. Молодежь срывалась. Немало из тех, кого я знала лично, стали наркоманами, умерли… Меня все это обошло стороной. Я почему-то уверена, что есть кто-то, кто ведет меня по жизни, печется обо мне…

— Ваша не совсем славянская внешность вам не мешала?

— Нет, никогда. До замужества носила отцовскую фамилию, Гаджиева. И она мне нравилась. Много известных людей с такой фамилией, например, тренер Гаджи Гаджиев.

— Как с мужем познакомились?

— На дне рождения общего знакомого. Он родом из Похвистнево, отец его из поволжских немцев, поэтому фамилия Шамбер. А мама русская. Свекра похоронили две недели назад…

— Соболезную. А отчего умер муж?

— От рака. Восемь лет назад. Сыну Егору было два года. Теперь ему десять лет.

— А чем говорили с отцом, когда первый раз созвонились?

— Плакали…Уже на следующие выходные я с сыном поехала к нему в гости. Отец живет в селе Украинка, в районе Большая Черниговка.

— Как встретились?

— Конечно, рады были друг другу. Мы же до этого по Скайпу успели пообщаться. Плакали… Там уже до нашего приезда был накрыт стол. Собрались родственники. Они там живут в частном доме. В этом селе есть и другие азербайджанские семьи. Два брата моего отца.

— Понравились вам родственники?

— Да. Очень понравилась мама Катя, так я супругу папы называю.

— Она русская?

— Нет, азербайджанка, односельчанка папы. У нее, наверное, есть азербайджанское имя. Но я ее так называю.

— Русским владеет?

— Не очень. Но я ее хорошо понимаю. Когда гости разошлись и папа пошел спать, мы с ней долго сидели и говорили. Я ее полюбила.

— Детей, как мне говорил Алашраф, у них нет.

— Да, детей нет. Но она очень хорошая женщина, очень добрая. И папу очень любит, заботится. У него повышенное давление.

— Как реагировала ваша мама, когда узнали, что вы нашли отца и собираетесь с ним встретиться?

— Первая реакция была негативная. Но потом успокоилась.

— Егору понравилось у дедушки?

— Да. Кстати, он очень похож на своего дедушку. У него волосы, конечно, светлые, но такие же кудрявые, как у моего папы. И зубы как у дедушки, несколько выдвинуты. Мы с ним уже два раза успели побывать в Большой Черниговке.

— Отец на родину ездит?

— Конечно, ездит. И теперь собирается. Возможно, в феврале поедет. Нас тоже приглашает. Может, съездим.

— После техникума вы дальше не стали учиться?

— Училась. В 2014 году окончила Высшую школу приватизации по специальности «регионовед».

— Где теперь ваша мама работает?

— Мама работает в техникуме связи. Раньше работала там, где я училась – в издательско-полиграфическом техникуме. Она сама до сих пор учится. Теперь она заканчивает магистратуру. Намерена защититься…

====

Когда я завершал беседу с Лолой, в офис зашел Алашраф Гусейнов, который теперь, думаю, и для Лолы и ее папы Низами Гаджиева стал родным человеком, можно сказать, членом семьи. Наша беседа продолжилась, теперь уже втроем. Висевший на стене азербайджанский коврик ручной работы и картина маслом, подаренная автором, известным нашим тольяттинским художником Байрамом Саламовым, подсказали тему: Азербайджан. Страна для Лолы пока только родительская. Но судя по всему, она уже становится для нее родной…

Поговорили мы, в буквальном смысле слова, до посинения, так как в офисе было холодно и тонкая, как настоящая танцовщица, Лола примерзла… Проводив ее до машины, мы с Алашрафом еще некоторое время говорили. «Мы можем теперь даже создать агентство по поиску», — шутя сказал Алашраф бей. «Могли бы», — сказал я. – Только не все наши соотечественники этому были бы рады. Иные ведь сами прячутся от тех, кого они родили…

Вагифа Ш., думаю, в нашей организации, особенно старожилы, помнят хорошо. В совсем юные годы в Азербайджане он был подающим надежды футболистам, но то ли из-за травмы, то ли еще из чего-то эти надежды не сбылись. Вагиф оказался в Самаре, где у него живут немало родственников. Женился в раннем возрасте на русской женщине, имеющей сына от первого брака. Еще одного сына родила от Вагифа. К Роману, старшему из детей, Вагиф, насколько известно, относился как к родному. Сам Вагиф капитаном в футбольной команде ЛАСО, на всех наших мероприятиях принимал активное участие. Когда подросли сыновья, «ласовцами» стали и они. Старший Роман хорошо играл в футбол. Младший Эмин одно время посещал нашу воскресную школу. Одним словом, более семейного человека, чем Вагиф, и трудно было представить…

Но вот уже, кажется, три года, если не больше, как Вагифа нет в Самаре. Его отсутствие я не сразу заметил, так как футбольные наши дела существуют как бы автономно и про них узнаем во время больших турниров. И был без преувеличения потрясен, когда узнал, что Вагиф уехал в Баку и давно от него никаких вестей нет. Конечно, многие самарские азербайджанцы уезжают на родину, но на какое-то время, а если насовсем, то с семьей. Вагиф, выходит, уехал насовсем, но без семьи.

Распадаются многие браки, люди расходятся. То, что в семье Вагифа возникли проблемы, можно было предвидеть или по меньшей мере допустить такую вероятность – женился человек рано, к тому же на женщине не своей национальности, плюс еще с ребенком. Хотя есть другие такие же семьи и ничего, живут люди нормально. Поэтому что происходило в семье Вагифа, мы, посторонние, мы можем только гадать, а это, как известно, занятие неблагодарное. Но в любом случае распадом брака родители не перестают быть родителями. Как раз самое сложное в таких случаях происходит из-за детей, когда один из родителей препятствуют другому нормально общаться с детьми. А тут человек как бы сам добровольно отказался от отцовских прав. Скорее всего, от обязательств тоже, хотя мы можем ошибиться.

Если верить тем слухам, которые ходят среди наших соотечественников, Вагиф уехал из-за каких-то серьезных проблем, которые возникли у него здесь. Вроде бы находиться здесь ему было опасно. Что ж, такое тоже бывает. Пусть Вагифа судят те, перед кем, возможно, у него были невыполненные обязательства. Но как же можно детей так оставлять? Как же у него не разрывается сердце из-за разлуки с Эмином, с черноглазым красивым мальчиком? И с Романом, который относился к нему как к родному отцу. Разве сердце нормального человека такое выдержит?

Сравнительно не так давно во время прогулки на самарской набережной ко мне подошел молодой парень и очень тепло со мной поздоровался. Я пожал ему руку, сказав, что, к сожалению, его не узнаю. Он сказал, что он – Роман, сын Вагифа…

Так и сказал: «сын Вагифа». Мы иногда даже не задумываемся, что вокруг нас ходят не звери, а самые настоящие люди, способные любить, страдать, прощать. Ведь я мог бы ожидать, что оставленный неожиданно азербайджанским отчимом русский парень просто плюнет в мою сторону и смачно обматерит – разве каждый из нас не в ответе за своих соотечественников? Оказывается, мы плохо думаем про людей или по себе судим. По крайней мере, я по себе сужу – я бы точно озлобился…

Я рад за Романа. За то, что у молодого человека светлая, добрая душа – богатство бесценное. И жаль Вагифа, предавшего людей, искренне его любивших…

«Вас не разочаровала встреча с отцом», — спросил я у Лолы. «Как я могла разочароваться? Ведь он же мой отец!» — удивилась она…

(продолжение следует…)

Реклама