СУДЬБА СОЛДАТА

Срок службы в армии пяти братьев Рустамовых – почти

                               двадцать лет. А родное их село находится под

                               оккупацией…

 

 

 

Эхтирам Рафиг оглы Рустамову в апреле исполнилось сорок лет. С бородой,  которую он носит по случаю недавней трагической гибели своего троюродного брата, выглядит несколько старше своих лет. Я впервые его видел первые дни траура, тогда бороды еще не было. Тогда мне показалось, ему чуть больше тридцати…Тогда же Джамал Акперов мне рассказал, что Эхтирам долго служил в азербайджанской армии. О том, как проходила его служба, о его родном селе, которое уже много лет под оккупацией, я  недавно поговорил с ним в нашем офисе в Доме дружбы народов.

 

— Я однажды уже писал об одном уроженце вашего села, которое Горган называется. Как вы сами помните его?

— Село очень красивое.

— Горы?

— Не горы, но местность гористая. Было примерно сто двадцать хозяйств. Выращивали хлеб, виноград. Совхоз «Мубариз» был богатый, процветающий. Люди хорошо зарабатывали. В конце восьмидесятых, конечно, возникали трудности, но все равно люди хорошо жили. Хозяйством руководил Атакиши Мамедов.

Отец работал в совхозе трактористом. Дедушка мой Хасай всю вторую мировую войну прошел, офицером был. Потом совхозом руководил, председателем физулинского сельпо работал.

— В Горгане школа была средняя?

— Была, но я после восьмого класса поступил в ПТУ в Физули. Пока я там учился на водителя, начались боевые действия. В Гаджаркенде, Диваналларе шли бои. Тогда еще настоящей армии не было. Было ополчение из местных мужчин, милиционеры. Я ходил к ним и помогал, например, таскал снаряды.

— Из училища посылали?

— Нет, я сам ходил. И не один я. Многие ребята ходили.

— Как ополченцы были вооружены?

— Плохо. В основном были охотничьи ружья.

В 1992 году окончил ПТУ и меня сразу призвали в армию. Из Физули нас на автобусах повезли в Баку. Переночевали в Баладжары. На следующий день вылетели в Нахичеван, хотя в аэропорту говорили, что полетим в Гянджу.

— Тебя кто-нибудь провожал?

— Да, старший брат Камил. В это время он служил  в военной полиции, а в советское время военную службу прошел в Польше.

21 августа мы оказались в Нахичеване. Меня распределили в ремонтную часть №779. В этой части прослужил восемь месяцев. Мы занимались ремонтом военной техники – танков, БТР-ов, тягачей. Часто требовался выезд в места, где шли бои. В Нахичаване такой войны, как в Карабахе, конечно, не было. Но постоянно шли перестрелки, приграничные территории обстреливались из артиллерии. Очень напряженно было в Садараке, я много раз туда ездил. Потом наш батальон туда отправили. Шесть месяцев я в Садараке находился.

— Погибшие среди ваших товарищей были?

— Да. Ребят погибло там немало. Разведгруппы на минах, например, подрывались.

Потом по рекомендации замкомандира батальона по технике Али Асадова  меня взяли водителем и отправили в Турцию на учебу. Нам дали десять новых машин лэнд ровер. Мы учились в Стамбуле, где идет сборка этих автомобилей. Инструктор, кажется, был англичанин, его переводили на турецкий.  Через три месяца мы сели на новые машины и вернулись в Азербайджан.

— Для кого была ваша машина?

— Для Керема Мустафаева, он командовал бригадой. Тогда он майором был, теперь или генерал-майор или генерал-лейтенант.

— Хороший был офицер?

— А куда он ездил на этой машине?

— Мы выезжали по разным заданиям. Много раз я принимал участие в обмене пленными. Керем Мустафаев сам вел переговоры.

— Как солдаты жили? Как вас кормили?

— Особенно первые годы с питанием было очень плохо. Все время перловку давали. Солдаты, конечно, были голодные.

— Дедовщина была?

— Не было. Вообще в Нахичеване этого не было. Конечно, драки между солдатами случались. Но это бывает и на гражданке.

— Офицеры хорошо к солдатам относились? Деньги не отбирали?

— Нет. Этого тоже не было.

— А что вам было известно о том, что происходит в Карабахе,  в вашем Физули?

— У нас почта практически не работала. От родных никаких известий не было. Только по телевизору узнавали, что наши отступают.

— Как реагировали солдаты? Среди них много было уроженцев из оккупированных районов?

— Много было. Плакали. Я сам плакал, когда узнал, что происходит в Физули…

Когда сообщили о взятии Джабраила, солдаты устроили массовый побег. Более тысячи солдат собрались на плацу, покинули территорию военной части и отправились в сторону аэропорта.

— Зачем?

— Они решили попасть на фронт и воевать.

— Как они к такому решению пришли? Где это обсуждали?

— Наверное,  в столовой.

— Вы тоже пошли?

— Нет, как раз накануне за нарушение я получил наряд. Я все равно бы не пошел, наверное. Я как-то законопослушный очень…

— Они бы все равно не полетели бы. Кто их пустил бы в самолет?

— Не знаю, как это они планировали. Видимо, они пошли от отчаяния. Уже через двадцать минут военная полиция, ОМОН дубинками их погнали обратно.

—  И что потом  с ними сделали?

— Построили на плацу. Больше не стали бить. Начальник штаба дивизии поговорил с ними. Сказал, что я понимаю ваши чувства. Знаю, что вас волнует судьба близких. И обещал, что по четыре, по пять человек всем даст отпуск. Кстати, одним из первых отпуск получил я. И я полетел в Баку.

— А дальше? Знали, что ваше село оккупировано?

— Да, знал. Переночевал на железнодорожном вокзале, утром поехал в Бейлаган искать свою семью…

— Как семья в Бейлагане оказалась?

— Там у отца был давний друг в селе Халач. Когда Горган был взят армянами, он пригласил нашу семью к себе.

 

— Где ваши родные жили?

 

— В сарае. То есть друг отца строил это помещение как сарай, но когда наша семья туда приехала, он этот сарай ей выделил. Его собственная семья тоже в стесненных условиях жила.

 

— Вся семья была вместе?

 

— У меня в то время еще два брата служили. Камиль после двух лет службы в Польше, пошел в азербайджанскую армию. Осман три года служил на флоте. Вернулся 29 мая 1993 мая и сразу призвали его в азербайджанскую армию. Он был корректировщиком, в тяжелых боях участвовал, два раза ранен был. Домой вернулся только через четыре с половиной года. В общей сложности семь с половиной лет получается…

 

— А родители не пытались вас как-то откупить или «спрятать», как делали некоторые?

 

— Мои об этом даже не думали. Отец к властям всегда относился с трепетом…Да и мы сами хотели идти в армию.

 

— Как в Халаче жили ваши? Тяжело было?

 

— Отец работал. Не голодали. Жили в основном за счет гуманитарной помощи. В Халаче оказалась не только наша семья. Там были и другие беженцы из Физули.

 

— Государство там тоже построило жилье для них?

 

— Нет, ничего не построили. Мои близкие живут в каком-то казенном помещении. Все эти годы надеялись и до сих пор надеются, что наши села освободятся и мы все вернемся в свои дома…

 

— Кто из вашей семьи теперь остается в Халаче?

 

— Папа мой умер в 2012 году от рака. Сестра замужем, в Баку живет. Камиль тоже перебрался в столицу, работает в полиции. Осман живет в Ахмедбейли, это одно из не оккупированных районов Физули. Он музыкант и художник. Сиявуш после службы в армии уехал в Баку, он нефтяник. С матерью остался младший брат Рамиз. Армейскую службу он проходил в Гяндже в пограничных войсках…..

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 (полный текст будет опубликован в очередном номере «Очага»)

 

Реклама